Студент

— Помолчи, — засмеялась Кира. — А то он тебя еще во что-нибудь превратит.

— Извини, Стас, — сказал я примирительно. — Ничего я делать больше не собираюсь. Это, чтобы закончить ненужные разговоры про экстрасенсов. В отличие от той чепухи, которую иногда пишут в журналах, экстрасенсу не требуется проводить какие-то ритуалы и обращения к потусторонним силам. Это тоже наука и ее приёмы основаны только на силе нашего сознания. Официальная наука не признаёт экстрасенсорику, хотя с помощью экстрасенсов и парапсихологов много раз раскрывались преступления и вылечивались тяжёлые заболевания. И часто те, кто не верит в экстрасенсорику, сами пользуются услугами экстрасенсов и парапсихологов, когда не может помочь официальная медицина. Я знаю такие случаи и сам помогал не раз раскрывать преступления, о чем у меня есть официальные подтверждения. Вот так.

Все молчали. Видно я произвел впечатление своей речью. Потом Владислав попросил:

— Володь, а еще ты что можешь? Покажешь?

— Кое-что могу, но пользуюсь редко, — неохотно отозвался я не просьбу.

— Покажешь?

— Нет. Я стараюсь пользоваться этим только при необходимости, в крайних случаях, а потом, это всегда требует затрат энергии, — категорически отказался я от представления на публику.

Меня стала тяготить эта занудная тусовка. Я тихо сказал Саше, что хочу уйти, но он попросил остаться еще ненадолго и уйти вместе. Он тоже откровенно скучал. Пили коньяк, «артисты» танцевали твист и вели ленивый разговор о своих актерских делах. Кого-то из второкурсников пригласили сниматься в кино, кому-то после окончания посчастливилось устроиться в драматический театр Товстоногова, а кого-то взяли в Михайловский.

— Для меня сцена — кайф, так бы и стояла под светом софитов, — восторженно сказала Кира.

— Слава, красота, деньги и почитатели, а также сплошные красные дорожки, наряды, фуршеты и праздники, — с иронией продолжил я.

— А не надо иронии, — обиделся Владислав. — Да, слава, почитатели твоего таланта и фуршеты, и красные дорожки. А если нет самолюбия, не стоит и в профессию идти.

— Плохого я тоже ничего не вижу, но есть реальность. В актёры стремятся многие — об этом говорят огромные конкурсы, — но немногие понимают, что могут остаться невостребованными или прозябать до пенсии на третьих ролях. А экранный блеск — это только верхушка айсберга.

Я говорил это и понимал, что мною движет раздражение. Очень хотелось сбить спесь и умерить снобизм, которые я ощущал в поведении будущих актеров.

— А мы не многие, — самоуверенно с усмешкой сказал Стас. — Мы как раз из тех, кто будет востребован. Правда, Кира?

Судя по ответной улыбке, Кира не возражала.

— Слава — вещь небезопасная, — я поймал себя на мысли, что превращаюсь в моралиста, но продолжал, вытащив из глубины памяти проходную история про Нострадамуса:

— Младший сын Нострадамуса тоже мечтал об известности, которая бы затмила славу отца. Он предсказал гибель города Пузена в огне. Но для того чтобы пророчество сбылось, сынок совершил поджог лично. Только славы так и не снискал: его на месте преступления растерзали разъяренные жители города.

— Это ты к чему? — осторожно спросила Кира.

— К тому, что на детях природа отдыхает. Чтобы не стать тенью своих известных родителей, нужно не только иметь талант, но и пахать в поте лица, как пашет лошадь в поле.

— А без таланта, мы бы не учились в ГУКИ Там конкурс был сто восемьдесят человек на место, — обиделся Стас, и я почувствовал, что мои слова задевают его, и он начинает тихо ненавидеть меня.