Дневник путешествия Ибрахим-бека

— Сколько же ты платишь за аренду?

— Ничего не плачу, — удивился он.

— А угодно ли господу, чтобы ты, не платя аренду, складывал свои дыни в это святое место и торговал ими?

— А почем я знаю, — отвечает.

— Эх, дядюшка, не боитесь вы все бога! Это место господь даровал нам для почитания и прославления его. Сюда ни один мусульманин не может войти, так же как и выйти, не соблюдая особых правил. Мы должны уважать наши мечети, а вы устраиваете в них склад дынь. Такой грех позорит и оскорбляет честь мечети, веры и шариата. Может, ты слышал, что христиане продают арбузы в своих церквах?! Нет у тебя стыда ни перед богом, ни перед пророком! Некий мусульманин выстроил эту обитель, чтобы исповедующие ислам собирались здесь и, прославляя единого бога, творили намазы и преклоняли колени, чтобы улемы читали здесь людям проповеди и наставления и просвещали бы их в самых насущных вопросах шариата. Этот храм создан для того, чтобы мусульмане молились в нем за своих усопших и просили у бога отпущения грехов. Именно здесь мусульмане молят господа увеличить великолепие ислама и даровать падишаху ислама победу над врагами истинной веры, дабы объединил он мусульман величием своего «Предвечного слова» и уничтожил бы обман и разногласия, царящие среди них. Разве в вашем городе нет истинного богослова? Или улемы вашего города не боятся всевышнего? Почему они не возьмутся за уничтожение таких мерзких дел, которые ведут к гибели величия ислама и противны мусульманским обычаям? Как они будут держать ответ перед богом в день воскресения и страшного суда?! Господи!!! Как мне найти избавление от этих бесконечных горестей?! Не знаю уж, за какие мои прегрешения на каждом шагу на меня сыпятся новые и новые беды! Да разве это мусульмане? «Увы, коль за сегодняшним такой же день придет!».

Старик, не постигая, как видно, моих душевных терзаний, чтобы смягчить свой проступок и немного утешить меня, сказал:

— Ага, это ведь не круглый год. Только на месяц или на два мы складываем сюда дыни.

Как потом мне удалось установить, в этом городе существует более ста мечетей и шатров для религиозных представлений, но они вечно закрыты, за исключением месяца мухаррама,[170] когда устраиваются мистерии в честь святого имама Хусайна — да будет над ним мир! Тогда, в дни мухаррама, эти мечети вовсю блистают — с предельной пышностью в каждой из них проводятся церемонии траура и оплакивания, повсюду кормят нищих и дервишей. Знаменитые богословы и проповедники без устали и днем и ночью повествуют с кафедр о мучениях святых имамов — да будет над ними мир! — об их великих деяниях и о несчастьях, постигших семейство пророка — да будет над ним милость божия! И эти проповеди у всех встречают одобрение и хвалу.

Однако в остальные одиннадцать месяцев мечети закрыты, все принадлежности для молитв заперты и покрываются пылью и грязью. Все это достойно величайшего сожаления! Один говорит, что в этом виноваты улемы государства, другой все сваливает на губернатора области. Есть такие, что говорят: «Баба, это все вина народа, не может же губернатор их силком тащить в мечеть, надо, чтобы люди сами болели душой за ислам и свои храмы, чтобы не творили намаз поодиночке в своих домах, а собирались бы вместе и молились». Да разве кто-нибудь примет вину на себя?

Я уверен, что виновны все три группы, потому что все они забыли свои обязанности и свой долг и не помышляют о защите справедливости, о любви к родине и о человеческих правах. Сословие ученых не почитает свою родину, губернаторы областей не заботятся о народе, а народ не считает для себя обязательным подчиняться постановлениям властей. Ясно, что при таком положении невозможно найти пути к исправлению дел.

В этой области нет ни памятников старины, ни зданий, заслуживающих внимания, за исключением немногих сооружении эпохи хулагидов,[171] но и они почти развалились из-за невнимания хозяев государства, так что теперь от них остались лишь руины.

По мнению самих жителей, город Марага — самый крупный город в Азербайджане по производству продуктов. Со всех четырех сторон на расстоянии двух-трех фарсангов его окружают сады с разнообразными видами винограда и плодовых деревьев.

Торговля этой области в основном состоит из вывоза сушеных фруктов на очень крупные суммы. Только жаль, что здешние жители до сих пор не принимают никаких мер по улучшению ухода за садами и увеличению урожаев фруктов, растят сады так же, как их отцы и деды, не ведая о земледельческих и сельскохозяйственных науках.

По причине этой крайней нерасторопности владельцев земли здесь за последние годы развернули дело несколько армян, русских и иранцев. Они прибыли сюда с небольшими суммами и за малый срок на торговых операциях с фруктами нажили миллионы, нанимая себе в качестве работников самих же землевладельцев.

Но самое большое зло, зло, против которого нет средств, — это распространение среди нашего народа обычая курить терьяк. Большинство жителей разных сословий подвержено этой трудноизлечимой болезни.

Многие нечестивцы, стремясь освободиться от обязанностей совершать намазы, соблюдать пост и закат[172] и ходить в хадж, бросили истинную мусульманскую веру и, рискуя счастьем своей земной и загробной жизни, примкнули к религии Баба,[173] которая является чистейшим безбожием и язычеством. По их учению, основная причина всех неурядиц — это безработица и отсутствие просвещения. Но если бы у каждого человека был бы кусок хлеба и хоть немного знаний, он никогда бы не вошел в это сообщество, цель которого — ниспровергнуть весь мир.

В этом обществе наблюдается сильное влияние нескольких бессовестных вельмож и жестоких догматиков, т. е. тех ученых бездельников, которые хулят все доброе.

Главарь этой группы, замышляя, как известно, возродить еретическое учение «Аламута»,[174] использует в своих целях притеснения правителей и невежество народа, задавленного предрассудками. Он с самого начала жалкими подачками обещаний, на которые падок народ, обманывал его, а после того как полетели головы с плеч и были разрушены дома, он бесстыдно поднялся еще выше, чем прежде, и завопил: «Я твой бог, а не Али!».

Ради удовлетворения своего мятежного духа, движимый враждой к некоторым тиранам, этот злосчастный закрыл глаза на интересы родины и права своих сограждан и бросил огромный камень раздора. Исступленно жаждая власти, он воспользовался как предлогом для создания своего общества тяжелым положением государства, которое является его родиной и хранит прах его предков. Он в полной мере проявил свой страшный нрав и возрадовался тому огню, который зажег. Страдая постыдной болезнью, причиняющей ему тяжкие муки, отчаявшись излечиться, он поднялся на спор с самим господом богом. А имея такое лицо, при взгляде на которое и стена содрогнется от отвращения, он принял на себя титул «Благословенное совершенство».

Удивительнее же всего то, что он, как довелось слышать от верных людей, похвалялся в припадке тщеславия перед своими приближенными: «Я, используя в Иране свое могущество, затею крупную игру и так или иначе выиграю ее, потому что Наср ад-Дин шах, уничтожая людей за принадлежность к бабизму,[175] полагает, что искореняет бабизм, но в действительности-то уничтожает иранцев, а это нам только на руку».