Старуха укорительно качала головой и бормотала камчадальские выговоры. Молодая женщина старалась вырваться.
— Еще день! еще день! — сказала она по-русски. — Каждый день ты мне говоришь — еще день. Я жду, жду, а он меня ждет.
И она с отчаянием рванулась, но старуха оттащила ее и увлекла к юрте.
Они сидели снова на пороге юрты. Старуха дремала. Кениля смотрела вдаль; вдруг у реки показались три человека. Кениля выпрямилась, посмотрела вперед и, радостно вскрикнув, как серна, пустилась к ним.
— А, Кениля! Кениля! — весело кричал Никита, шедший впереди. — Вот и мы! Ну, что, жива?
Кениля не отвечала. Диким взором смотрела она на Луку и Тараса, которые немного отстали. Вся жизнь ее перешла в зрение… Наконец она кинулась к Тарасу, потом отскочила, как будто обваренная кипятком, и закричала:
— А Степан? Степан?
— А нет Степана, — отвечал Тарас.
— Где он?
— А кто его знает!
— Убили?
— А может, и убили.
— Убили, убили! — закричала отчаянно Кениля и побежала к Никите.
— Где Степан? Ты видел Степана?
— Не видал, красавица ты моя, — печально отвечал Никита.
— Он жив?
— Не знаю.
Кениля обратилась к Луке:
— Жив Степан?
— Жив, не бойся.