Колокол

20 глава

Я открыл глаза. Сегодня был важный день. Нужно проследить за Фабьеном, убедиться, что он нашёл птицу и прочёл послание. А после проследовать за ним. Кому же насолил этот старик? А потом, да, потом нужно добраться до церкви. Она совсем близко, за лесом. Норах сказал, я должен увидеть его – колокол, что убивает меня. Но ни одно тело из тех, в которых я побывал, не хотело выбираться из этого дома. Они будто приросли к нему. А в сутках слишком мало часов, чтобы научиться управлять хоть одним из этих тел так, как я управлял собой. Они не подвластны мне, они подвластны лишь своим желаниям, мерзким тошнотворным страстям. Я вспомнил Фабьена. Как хорошо, что сейчас я не в нём!.. Нужно встать и проследить за стариком. Кто-то жаждет встречи с ним. Может, именно сегодня произойдёт непоправимое, может, именно сегодня я смогу это предотвратить…

Я попытался подняться, но не смог. Похоже, меня привязали к кровати. Но зачем? Я не мог поднять голову, рук и ног тоже не чувствовал; я слышал лишь, как бьётся моё сердце, болезненно и надрывно вырываясь из груди. Мне хотелось пить, я хотел позвать на помощь, открыл рот и вместо слов выпустил лишь несвязное мычание. Я – Жоэль. И моё тело – тюрьма.

Я был заперт в этом теле, как мим в стеклянном кубе, как труп в гробу. Я хотел выбраться, но не мог пошевелить и мизинцем. Бедный Жоэль… Это тело – неживое тело, вот что я понимал.

Единственное, что мне удалось сделать, это повернуть голову; я мог управлять шеей и двигать глазами. Осмотрелся по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то, или чтобы этот кто-то увидел меня. Я хотел, чтобы меня подняли. Пожалуйста, заметьте меня!

– Поднимите меня, посадите меня, чёрт возьми! – Я кричал как сумасшедший, но никто меня не слышал. Никто – только мёртвая тишина говорила со мной на мёртвом, на тихом своём языке, и я в ней, ничуть не живой.

Я пытаюсь снова. Ставлю язык на нёбо, толкаю его, пытаюсь выдавить хотя бы пару букв, напрягаю связки, напрягаю гортань, чувствую, как набухают жилы где-то на шее, сейчас они лопнут… Выпускаю звук – несвязное, больное мычание. В ушах звенит, взгляд заслоняет туманом. Меня начинает тошнить. Я хочу почесать глаза, я чувствую своё лицо, точно чувствую, но едва ли могу даже шмыгнуть носом.

Никого нет. Пустая комната. Меня погружает в озноб, мне нечем дышать, спазмы подступили к горлу, язык запал к гортани.

– Ну хоть кто-нибудь!

Я кричу как сумасшедший внутри этого детского тела, я кричу, но ни слова не выходит из этого рта; слюни скопились под языком, потекли в горло, Жоэль подавился и пытался вздохнуть, что-то встало поперёк глотки, оцепило её, я сейчас умру, он сейчас умрет… Невыносимо, совсем невозможно, слюни пузырятся, наполняя весь рот…

Дверь открылась, и вбежала Ребекка. Она подняла меня, положила на колени и стала бить по спине; слюни Жоэля вытекли на её платье, я спасён.

Ребекка осторожно положила меня на подушку, вытерла рот и лицо подолом. Её глаза полны ужаса, руки дрожат в ознобе, она целует мою голову и плачет, сильно плачет, кричит в коридор, кого-то зовёт, я совсем плохо слышу. Гладит по волосам, целует в щёки, я хочу встать, приподнимаю себя, Ребекка гладит меня по груди, я это чувствую, я чувствую её ладони, она затыкает одеяло под мои ноги, под ноги Жоэля, они неподвижны…

В комнату входит доктор, а после – Ирен.

Я слышал звуки откуда-то издали, они были подобием сна. Все эти голоса, наполнявшие комнату, были будто в стеклянном сосуде… нет, это я был за этим стеклом. Иногда голоса оживали, становились громче и чётче, я мог даже их различить…

– Мой мальчик, – Ирен припала к постели, – мой мальчик, он погубил тебя, если б не твой отец… всё было бы по-другому, Жоэль…

– Мама, пожалуйста, не начинай, – плакала и тряслась Ребекка.

– Ты всегда его защищаешь, – Ирен покосилась на дочь. – Всегда! Будто ты не моя дочь, а его. Но знай, если б не он, если б не его безрассудство… – Она перевела взгляд на меня. – Мой мальчик, тебя покалечили, твой проклятый отец, его чёртовы игры…

Я чувствовал холод её ладони – да, она была холоднее меня; я чувствовал, как волосы на голове Жоэля приподнимаются под её пальцами и рассыпаются по бокам от пробора, поднимаются и ложатся опять. Я чувствовал её касания, у меня закололо в ногах, я почувствовал пальцы, я пробовал ими пошевелить. Мне кажется, получилось, да, у меня получилось! Это покалывание в ногах поднималось всё выше, от холодных пальцев до пят, от ступней к напряжённой голени. «Он же чувствует, Жоэль чувствует ноги», – не мог докричаться я. Опять выгнул всё тело, напряг нерабочие связки, почему они не слушаются его…

– Ему опять плохо, доктор, опять… – Ирен гладила Жоэля.

Я слышал её голос всё чётче, я видел каждую морщинку на её лице.