Колокол

Храм стоял на осевшей горе; раньше она возвышалась над лесом, а сейчас будто стала вровень с ним. Отец Ланге вышел на воздух, вдохнул глубоко, насколько могли позволить его неподвижные лёгкие, и выдохнул так же протяжно. Осень подбиралась медленным шагом к порогу опустевшего божьего дома, и лес ещё больше поредел. Говорили, когда-то он был густым, беспросветным, но потом… «На всё воля Божья…» Вздохнув, святой отец пошёл к калитке посмотреть, не принёс ли кого чёрт.

Вчера опять приходили те люди; теперь они навещали их раз в неделю, чем очень пугали и его, и Марию. Девушка жила в стенах этого храма с младенчества; мать её с трудом разрешилась и сразу же отдала душу Господу, мир праху её, а Франсуа Ланге воспитал малышку. Откуда пришла эта женщина, священник не знал – он лишь успел благословить её и ребёнка. Прошло с тех пор почти двадцать лет. Земля эта для малышки стала домом, как и стены храма, как и небольшие кельи в этих стенах, где спала Мария. Уезжать в город она не хотела; так и жила здесь, помогая пришлым, заблудшим людям, – кто-то нет-нет да и приходил. Франсуа Ланге отпускал им грехи, благословляя после исповеди, и отправлял с чистым сердцем навстречу новым согрешениям. Он знал, что люди приходят к нему, когда уже не могут простить себя сами, а надо бы приходить каждый день. Но разве для того есть время? Времени сейчас ни у кого нет.

Он прошуршал дальше, волоча неподъёмные ноги, которые, казалось, ещё спали и никак не хотели идти.

Возле калитки сидела Мария; когда бы ни встал отец Ланге, она уже не спала. Сегодня девушка была весела необычно. Её розовые щёки ещё больше отдавали румянцем, глаза сияли синевой – прекрасное дитя, с каждым днём она становилась ещё прекраснее.

– Благословите, святой отец, – она поцеловала его руку.

– Благослови тебя Бог, дочь моя, – он перекрестил её.

Мария подняла глаза и с улыбкой посмотрела на падре. Утреннее солнце белым ореолом сияло над её пушистыми локонами, будто сам Господь озарял её своим светом.

– Я сегодня ничего не слышал, или мне показалось?.. – спросил Франсуа Ланге.

– Не показалось, отец, – Мария улыбалась, – ночью всё было спокойно.

– Он ещё спит?

– Да, и вчера ночью спал, и два дня назад.

– Бог услышал наши молитвы.

– Я каждый день молюсь за него, святой отец.

– Молись, дочка, молись. Да услышит Он каждого, кто просит, но скорее тех, кто просит не за себя.

– Беспокойная у него душа…

– С чего это ты решила? – Ланге сел рядом и взял Марию за руку. – Душа у него спокойна, потому как чиста; ничего не мучает его, ни греха в нём нет, ни сожалений. Беспокойный разум его – это другое…

– И ничего нельзя с этим поделать?

– На всё воля Божья.

– Что же будет с Жоэлем, когда… – Она закусила губу и попыталась не плакать, но это у неё получалось плохо.

– Не думай, Мария, всему своё время.