Петер Каменцинд. Под колесом. Последнее лето Клингзора. Душа ребенка. Клейн и Вагнер

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вам нехорошо, Гибенрат?

– Нет, господин профессор.

– Садитесь, а после урока зайдите ко мне.

Ханс сел, склонился над своим Ливием. Он вовсе не спал и понимал все, но одновременно внутренний его взор следил за множеством чужаков, которые медленно, не сводя с него своих блестящих глаз, отступали в беспредельную даль, пока полностью не пропали в тумане. В то же время голоса учителя и переводящего ученика и все мелкие шумы в классе приближались и наконец стали реальными и близкими, как всегда. Парты, кафедра, доска стояли на обычных местах, на стене висели большой деревянный циркуль и угольник, вокруг сидели товарищи, и многие из них с любопытством нагло косились в его сторону. И вот тут Ханс страшно испугался.

«После урока зайдите ко мне» – так было сказано. Боже милостивый, что же стряслось?

В конце урока профессор жестом подозвал его к себе и повел сквозь строй глазеющих товарищей.

– Скажите-ка мне, что такое с вами было. Спать вы, значит, не спали?

– Нет.

– Почему же не встали, когда я вас вызвал?

– Не знаю.

– Или вы меня не слышали? Вы туги на ухо?

– Нет, я вас слышал.

– И не встали? И глаза у вас потом были такие странные. О чем вы думали?

– Ни о чем. Я уже хотел встать.

– Почему же не встали? Вам все-таки было нехорошо?

– Пожалуй, нет. Я не знаю, что это было.

– У вас болела голова?

– Нет.

– Что ж, ладно. Ступайте.

Перед обедом его вызвали снова и проводили в дортуар. Там ждали эфор и окружной врач. Его осмотрели и расспросили, однако ничего определенного выявить не удалось. Доктор добродушно посмеялся, не принимая дело всерьез.