– Я не хочу… Я не хочу… – в ужасе пробормотал Люпен.
Чудовище было тут, человек, одетый в черное, с маской на лице, в мягкой шляпе с опущенными полями на светлых волосах.
– О! Я вижу сон… я вижу сон, – со смехом произнес Люпен, – это кошмар…
Напрягшись изо всех сил, он попытался сделать хоть одно движение, одно-единственное, которое прогнало бы призрак.
И не смог.
И вдруг он вспомнил: чашка кофе! Вкус этого питья… похожий на вкус кофе, который он выпил в Вельденце… Он издал крик, сделал последнее усилие и в изнеможении упал на постель.
Но в своем бреду он успел почувствовать, как человек освободил ворот его рубашки, обнажил ему горло и поднял руку, и он увидел, что рука эта сжимается на рукоятке кинжала, маленького стального кинжала, похожего на тот, который нанес удары господину Кессельбаху, Шапману, Альтенхайму и стольким другим…
Несколькими часами позже Люпен пробудился, разбитый усталостью, с горечью во рту.
Пару минут он пытался собрать свои мысли и вдруг, все вспомнив, инстинктивно поднял руку, чтобы защититься, словно на него нападали.
– Какой же я дурак, – воскликнул он, соскакивая с кровати. – Это кошмар, галлюцинация. Достаточно хорошенько подумать. Если бы это был
Он стал насвистывать и оделся, изображая величайшее спокойствие, однако ум его не переставал работать, а глаза – искать…
На полу, на подоконнике – никаких следов. Поскольку его комната находилась на первом этаже, а спал он с открытым окном, было очевидно, что враг пришел бы оттуда.
Однако он ничего не обнаружил ни под окном, ни у подножия внешней стены, на песке аллеи, окаймлявшей замок.
– И тем не менее… тем не менее, – повторял он сквозь зубы.
Он позвал Октава.
– Где ты готовил кофе, который дал мне вчера вечером?
– В замке, патрон, как и все остальное. Здесь нет плиты.
– Ты пил этот кофе?
– Нет.
– Ты выбросил все, что было в кофейнике?