Теоретик. Один и без оружия

Сборы были недолгими, а шаг мой легок. И вел он меня к сверкающим на солнце белоснежным вершинам горной гряды.

— Дойду до них, посмотрю, что и как, а там уже будет видно, — едва ли не посвистывая на ходу, рассуждал я. — Лезть в горы с той амуницией, которая у меня имеется — верх легкомыслия. Но, возможно, стоит мне только до них добраться, как моему взору откроется чудная долина, разрезающая горный хребет пополам. Наверное, мне стоило потеряться раньше. Чтобы приобрести то, что благодаря своей пропаже, приобрел. Ну и пусть например вон из-за того камня выскочит сейчас хищник. Если смогу — убью его. Если не получится — он убьет меня. Стоит ли из-за этого нервничать?

Никогда не считал себя трусом, но теперь ловил себя на мысли, что слишком легко отношусь к возможности собственной смерти. Мне даже пришла мысль, что какая-нибудь местная зараза не была убита земными лекарствами, а вполне освоилась в организме. И теперь хозяйничает в нем, как только пожелает. Например, в том мозговом центре, который отвечает за чувство страха — в миндалинах, которые находятся в височных долях. Оттого мне совсем и не страшно. Главное, чтобы она ничего не изменила в моей сексуальной ориентации. Поскольку миндалины, помимо других важных вещей, ответственны еще и за нее. А страх — пусть! Без него даже удобнее.

Затем внезапно выпорхнувшая из-под самых ног птица, убедила — все далеко не так. Никуда оно не делось — чувство самосохранения. Иначе, не оказался бы одним прыжком за ближайшим деревом, а рука не сжимала бы револьвер. Но сердце при этом не билось так, как будто пытается вырваться из груди, и улететь подобно напугавшей меня птахе подальше от опасности. И руки часто не подрагивают от внезапно прихлынувшего норадреналина. Обычная реакция организма на внезапную опасность, без которой я оказался бы потерявшим всякое чувство страха идиотом. Что одновременно и обрадовало и несколько опечалило. Идиот — не идиот, но вдруг вместо пропавшего дара эмоционала, у меня проснулся дар бесстрашия? Как выясняется, нет.

Я не стал безрассудным. Все также внимательно как и всегда, посматриваю по сторонам, под ноги, вверх: опасность может прийти с любой стороны. Но при этом успеваю полюбоваться красивой бабочкой, цветком, еще чем-то, чего прежде за собой не замечал, полностью поглощенный тем, чтобы не пропустить смертельную опасность. И мое нынешнее состояние нравилось мне куда больше.

Людей убивают, или, по крайней мере, значительно укорачивает им жизнь, стрессы. Причем не те, когда сердцебиение зашкаливают за все мыслимые границы — другие. Страх потерять работу, любимую девушку, вовремя не заплатить за ипотеку… их бесконечно много, причин для стресса. Все они мелкие, но именно они, как ржавчина металл, разъедают наш организм. Даже у животных жизнь в неволе удлиняется чуть ли не вдвое, поскольку им ничего не грозит. И дело не только в том, что состарившись, они становятся легкой добычей хищников.

Мои размышления перебил запах дыма. Сначала мне показалось, что я ошибся, спутав его с запахом какого-нибудь растения, здесь случается и не такое. Затем он стал сильнее, заставив не на шутку встревожиться. Совсем не хотелось бы попасть в лесной пожар. Особенно, если он верховой, когда огонь перебирается с вершины на вершину с такой скоростью распространения, что от него чрезвычайно тяжело скрыться.

«Это не может быть пожаром, — размышлял я. — Слишком много влаги после недавнего затяжного ливня. А значит, огонь рукотворный. Отсюда следует: где-то недалеко есть люди. Правда, радоваться пока рано. Это могут быть и бандиты, и хуже того — перквизиторы. Игорь, тебе же не хочется, оставшись без умело ими содранной кожи, захлебываясь слезами от ужаса, путаясь и забывая слова, исповедаться: по какой именно причине сюда угодил? Нет? Ну тогда постарайся быть предельно осторожным. Поверь — это полностью в твоих интересах. Шанс встретить их не так велик: утверждают, что они обитают гораздо севернее. Но с твоим везением в последнее время, вполне могут оказаться и они».

Встречаться с перквизиторами мне уже приходилось, и тогда спасло лишь чудо. И еще мощный ФН ФАЛ, от которого теперь оставалась полуметровая стальная трубка. Годная только для того чтобы жахнуть ею по голове зверька величиной с некрупную собаку.

Определить направление на место, где жгли костер, оказалось нетрудно. Запах дыма явно пришел ко мне вместе с бегущей водой ручья. Вверх по течению я и направился. Осторожно, пеняя себе за каждый изданный шорох. Сколько времени провел среди тех, кто в любом месте и в любой ситуации умеют шагать бесшумно, но сам так и не научился.

Сотня шагов, примерно столько же изданных в свой адрес проклятий, и вот уже среди деревьев стал различим колеблющийся огонек костра.

«Господи, хоть бы это оказались Грек и остальные!», — взывал я к тому, в которого никогда не верил. Держа наган наготове, я крался среди деревьев, готовый в любой момент громко сказать: «Гриша, что у нас сегодня на ужин?». Или задать стрекача, пригибаясь так, что грудь будет касаться колен. Или просто поздороваться с людьми, чей вид показался бы мне достаточно безопасным.

Ни того, ни другого, ни третьего, не понадобилось. Вместо всего этого, я вошел в ручей и побрел теперь уже вниз по течению, стараясь ступать осторожно, чтобы не выдать своего присутствия плеском воды. С каким-то отрешением ожидая, что в любой момент в ноги вцепятся сотни мелких, но острых как бритва зубов. Местных пираний, которых от земных отличает только то, что они все еще кистеперые. Но не повадки держаться большими стаями и кровожадность.

Шел, стараясь держаться строго посередине ручья, хотя вода иной раз поднималась по грудь, а сам ручей раздавался далеко в стороны. И почувствуй я вдруг укус, у меня не будет ни единого шанса оказаться на берегу. То, что успел разглядеть возле костра, было куда страшнее.

Все три человека, в которых даже с полувзгляда можно определить опытных путешественников, были еще живы. Вокруг них валялось множество так необходимых мне предметов. Снаряжения, оружия, а над всё еще не погасшим костром висел котелок, от которого исходил запах подгоревшего варева. «А ведь стоило мне набрести на них полчаса назад, и тогда я бы был вместе с ними», — от этой мысли меня нервно передернуло.

Эти люди не были еще мертвы, и некоторое время жить будут. Как утверждают — неделю. Пока их плоть не начнется расходиться во множестве мест, и на свет не появятся уже взрослые геламоны. Которые начнут подыскивать себе новых жертв. Чтобы проникнуть в их тело, обездвижить, и вывести в них личинок.

Я брел вниз по ручью, готовый ко всему. К острой боли, которая придет снизу. Или к вдруг возникшему жжению между лопаток, так похожему на укус шмеля или шершня: геламоны метят именно туда. Брел, надеясь успеть приставить к виску ствол револьвера, который бы крепко зажат в руке.

Глава 11

«Эмоциональное опережение — вот как это называется», — наконец-то вспомнил я. Состояние, когда чего-либо страстно ждешь или желаешь, но когда событие происходит, у тебя не осталось никаких эмоций. Все они давно растрачены, потому что ты пережил их заранее.

— Дима, налить тебе еще?