— Граждане, кто не обилечен?! — крикнула кондукторша.
Перед Сашей продвигалась девушка. Держась за поручень, он выставлял руку вперед, чтобы девушку не придавили, а когда у часового завода освободилось переднее сиденье, легонько подтолкнул ее туда.
На остановке у обеих дверей штурмом брали подножки. Какой-то парень, юркий, с мелкими глазами, расталкивая неповоротливых, сел рядом с девушкой. Когда автобус тронулся и в толчее отыскалась голова его приятеля — сухое лицо на длинной шее, — юркий крикнул:
— Товарищ директор, ваше персональное место заняли!
Сухой пробился к сиденью, недовольно и без всякого юмора спросил:
— Кто? — Взгляд его остановился на девушке и засветился недоумением. — Вы?
Она не оценила грубого внимания, смотрела в окно. Глушко вспомнил теперь, где ее видел, и любовался бледным лицом с небольшой родинкой на правой щеке. У «директора» недоумение сменилось радостным испугом. Его глаза вспыхивали: то и дело он замечал удивительные подробности ее фигуры. Он продвинулся еще ближе и, наклонившись к девушке, стал что-то говорить под одобрительный смешок юркого. Она встала и протиснулась к выходу. Юркий пытался поднырнуть под руку Глушко, но тот поймал его за плечо и молча оттянул назад.
Они вышли у кинотеатра. Парни тоже выскочили из автобуса и пристроились рядом с девушкой, справа и слева. Она повернула на углу, но длинный преградил ей дорогу. У обоих парней на лицах застыли ухмылочки. Дуреющие самцы. Эта улыбка у них — как удостоверение личности.
— Тоня, позвольте я вас провожу, — предложил Саша и спокойно взял ее под руку.
— Эй! — крикнул сухой.
Юркий схватил Глушко за руку.
— Тихо! — предупредил тот. — А то сегодня бабушке не понравится твой вид.
Они пошли через дорогу, стараясь не слушать, что кричат сзади. Тоня доверчиво опиралась на его руку.
— Вы меня узнали? — спросила она, останавливаясь у дома с большой аркой.
— Несколько раз я вас видел здесь во дворе, кое-что слышал от Николая, один раз встретил на вокзале, помните?
Она кивнула. Волосы метнулись по ее плечам. Они вошли во двор. Сквозь редкие деревья просачивалась силикатная белизна сараев и гаражей. Слева, облепленная ребятишками, уткнулась в низкий забор новенькая «Волга». Хряпало домино. За спинами игроков томились «застучавшие». Из окон подолгу и досадливо кричали — звали неслухов детей и папаш («Щи стынут!»), а то и мамаш, которым авоськи перестали оттягивать руки, как только женщины узнавали у подъездов последние новости. От детской площадки, смешно перебирая ножками, побежал белокурый мальчик. Он тянулся ручками к маме и выговаривал на ходу забавные картавые слова.
Тоня бросилась ему навстречу, но не успела. Малыш сделал два шага в сторону и упал. Лежа он осматривал пыльную ладошку. Из пухлого его кулачка сыпался песок. В мальчике боролось удивление и желание всласть нареветься.
Саша присел около Сережки и потрепал его курчавую голову. На дядю смотрели серьезные недоверчивые глаза, до смешного похожие на глаза его мамы.
Потом он рассказал Тоне, как приняли у них ее статью. Разговор о статье он повел, уверенный, что ей важно знать мнение медиков, и, может, больше всего — их мнение. Поэтому говорил неторопливо и обстоятельно, а сам на нее смотрел и на людей, выходящих из-под арки.
Она как будто не слушала его. Ей было неловко. Сережка дергал ее за руку, опасливо поглядывая на большого дядю.
ebooksa