Полчетвертого пришла на дежурство Зоя. Она сменяла Валю. Тихий час еще не кончился. Они входили в палаты, и Валя шепотом объясняла назначения.
Боря Стрельников уже не числился в тяжелых. Зоя облегченно вздохнула: прошлое дежурство она всю ночь не отходила от него.
— Утром его смотрел Ростовцев. Новых назначений не было, — сказала Валя.
Зоя посчитала термометры: не дай бог, какой разбит, завтра старшая сестра со света сживет, платить заставит.
К столу подошел Гришутка в длинной, до пят, рубахе. Карапуза все любили и прощали ему хулиганства, на которые он был мастер. Гришутка забрался на стул и потянулся к бутылочке с клеем. На бутылке для удобства натянута соска.
— Дай пососу! — серьезно попросил Гришутка.
Валя отодвинула клей. Мальчуган не ожидал отказа. Ему вообще мало в чем отказывали. Он насупился, кряхтя, слез со стула и подошел к Зое.
— Давай мне портки, — заявил он. — Не хочу в бабьей рубашке ходить!
Валя присела около, него, чмокнула в нос.
— Ах ты, глупыш, ну где тебе взять брюки? Вот придет к нам главный врач, ты подойди к нему и попроси. А то он говорит, что у нас перерасход белья.
Гришка был разочарован сегодняшним обхождением. Путаясь в рубахе и шмыгая носом, он пошел в палату и забрался к спящему соседу на кровать, чтобы смотреть в окно.
Валя пожелала Зое спокойной ночи — в их деле эта привычная фраза приобретает особый смысл. Сегодня Валя отчетливо чувствовала, что ей повезло в жизни. Ее радовала собственная молодость, жаркое и дождливое лето, просохшие за ночь канавы и пропыленные за день деревья. Она вспомнила Гришутку Бабкина. Его скоро выпишут, такого забавного.
А Виталий Петрович чем-то похож на Гришутку, только малыш серьезнее.
Стучат ее каблуки по асфальту. Она чувствует себя легкой и нужной миру: она старатель, целитель, солдат, женсовет, заступник — кто еще? И просто мать с ноющими от молока грудями. Будущая мать, которую никто пока не целовал.
Бессонная ночь и не чувствуется. Платье прыгает на коленках. На другой стороне улицы мальчишки свистят на высоком заборе стадиона. Она тоже любит футбол. Это не мелочь, а частица человеческой радости.
Валя свернула к воротам стадиона, но билетов не оказалось. Вот досада! Кассир, от безделья закинув очки на лоб, двигал подбородком, как беззубый старик. Он даже не ответил ей, когда она вторично спросила про билеты — может, ослышалась? Валя сердито повернулась, сзади скалили зубы безбилетные парни. Что-то насчет ножек…
Шла по тротуару, и ее отражали окна длинного низкого дома: красное платье, красное платье, в девяти окнах красное платье.
И вдруг она увидала в окне красную машину. Обернулась и удивленно остановилась. Машина затормозила, из нее вылезли Александр Александрович Глушко и Николай Михайлович Великанов. С шоферского кресла помахал доктор Басов. Виталия Петровича что-то не видно.
ebooksa