Оба берега они усеяли противопехотными минами направленного поражения, чтобы задержать десант. В идеале, конечно, нужно было затопить судна противника до того, как они вообще приблизятся к берегу. Течение было достаточно сильным, чтобы раненые не смогли добраться до суши. Они прождали уже полтора дня, но врагов так и не было. Вик набрал пайков на неделю, хоть шаман и уверял — по его расчётам сааксцы появятся с минуты на минуту. Поэтому Вик коротал время, периодически справляясь у Эммы, как у неё и Саргия дела. Коннели отвечала неохотно и старалась много не говорить, но тут вдруг произнесла:
— Капитан, вы себя счастливым считаете?
— Что это за вопрос, Коннели?
— Вы ведь военный. Кадровый, даже. Вы своей жизнью выбрали убийство людей — даже не за деньги, а за идею. За то, чего на самом деле не существует.
— Я поддерживаю порядок, — ответил Вик, присаживаясь на землю. Похоже, разговор предстоял довольно долгий и серьёзный. Эмма уставилась куда-то в темноту, её лицо освещала только маленькая лампа — недостаточно сильная, чтобы её увидели с реки. Рот медички скривился будто бы от боли.
— Я никогда не понимала. И, наверное, так и не пойму. Как вы можете убивать? Как вы можете просто так разбивать чужие жизни? Все те годы, которые человек провёл на земле, весь тот опыт, всю ту память и все те мечты, что накопились за это время — вы отправляете в небытие. Вы и остальные убийцы. Зачем вы это делаете? Неужели вам это так нравится? Объясните мне!
— Сначала ты мне ответь, как ты дошла до того, что решилась на подготовку теракта. Почему ты решила, что нужно уничтожить Синдикат? Тебе так плохо было в Городе?
— Синдикат отнял у меня всё, — Эмма развела руками, будто пытаясь выразить размер вещей, которых её лишили. — Это не государство. Это просто огромная преступная организация постаревших убийц и воров, захвативших когда-то власть…
— Вообще-то Семьи были когда-то государственными корпорациями, — заметил Вик. Эмма уставила на него насмешливый взгляд:
— А вы думаете, я не знаю? Корпорации. Решившие передавать пост директора по наследству. И это при том, что сам Синдикат старается как можно сильнее разбить настоящие семьи на отдельные звенья. Лишить родителей детей, а детей — братьев и сестёр. Вы никогда не задумывались, почему нас так много, но все мы — одни? Только действующие граждане могут выкупить своих детей, иначе же они станут в будущем никем.
— Мне ваша боль не знакома, — сказал Вик. — Я был копом, родился в Башне Правосудия. Там мы всегда были с родителями. Мы были как один большой клан — и все против Синдиката.
— Так какого чёрта вы теперь на него работаете?
— Меня предали, — коротко ответил Вик. Эмма закатила глаза.
— Тогда, конечно, о чём с вами говорить. Вы ничего не поймёте. Никогда.
— Мне знакома боль потери, Коннели, — сказал Вик. — Моя семья… я её уже довольно давно не видел. И единственное, чего я сейчас хочу — это вернуться домой живым. Поэтому мы должны выполнить миссию, несмотря ни на что.
— Я тоже хочу вернуться, — сказала Эмма. Хрустнув костяшками, она ухмыльнулась:
— Чтобы расплатиться.
— После амнистии ты снова собираешься мстить Синдикату? Это глупо. Начни жизнь с начала. Попробуй найти своё дело. Ты же, в конце концов, медик. И ты только и говоришь мне, что о спасении жизней.
— Какой смысл спасать жизни, капитан, если Синдикат так и будет их забирать? — устало возразила Эмма. — Вы, военные, паразиты на теле общества, которые угрозой насилия заставляют людей верить в существующий порядок. Винтики огромной, злобной машины. Вы ведь даже не защищаете нас — у Города до этой экспедиции просто не было внешних врагов! А сейчас король объявил это Второй Священной Войной, просто потому, что подобного случая больше может и не представиться. Война не может быть священной по определению. Я уже достаточно долго во Вне, потому знаю, что здесь и как работает. Кроме Союза никого и не осталось. Он подмял под себя почти всё, что есть вокруг. И, подумать только, сейчас мы идём спасать полковника, смерть которого и стала причиной это войны. Вам самому это не кажется абсурдом? И неужели вы не понимаете, что полковник, возможно, специально был послан королём, чтобы развязать эту войну? Чтобы у Города появился внешний враг, из-за которого можно будет резко закрутить все гайки внутри? Народ в патриотическом угаре перестаёт здраво мыслить, а в это время можно провернуть очень и очень много дел…
— Если полковника послал король, почему же он работает на врага? — спросил Вик, потирая подбородок.
ebooksa