Короли серости

— Вы сами сказали — с помощью сааксцев он может обернуть эту войну против Первого Города. Опрокинуть нынешнюю власть и самому стать королём. Неужели это так сложно? Я что, сошла с ума? Вы серьёзно не видите этой связи?

Вик попытался представить всё это. Учитывая сообщение, которое Эймс отправил, перспектива не казалась такой уж фантастичной. Если Эймс и был на стороне Первого Города, то слишком уж хорошо разыгрывал сотрудничество с врагом. То, что он развязал войну, не помогало его оправдать. Но Вик знал, что Карл не настолько безумен, чтобы отправлять своего человека возглавить войну против Города. Иначе его миссия превращалась в полный фарс. Почему Карл доверил это именно ему? Или же Эмма права и король действительно поручил эту миссию Вику как раз потому, что он надёжное лицо, способное, в случае чего, держать язык за зубами.

«Тогда всё это не более чем один большой розыгрыш. Спектакль для своих и чужих глаз и непонятно, кому интереснее его смотреть».

— Если дела так обстоят, то тебе стоило бы присоединиться к полковнику.

Коннели засмеялась, но это был смех раненого, пытавшегося показать всем, что он не умирает:

— Нет, в последнюю очередь я хочу, чтобы главой Синдиката стал военный преступник. С ним надо расправиться. А потом вернуться домой и починить это проклятое государство.

— Для тебя это так важно? Неужели тебе просто не хочется жить?

— Я лучше умру, капитан, чем буду жить в этом государстве. Убийство даже одного человека ради идеи — это преступление против человечества. А Синдикат только и делает, что развязывает войны — сам с собой или же, впервые, с другими. Сколько Войн Домов уже видел Город? Сколько горя они принесли? Единственная причина, по которой всё это существует — это страх. Большинству действующих граждан ничего и не нужно, они просто боятся потерять то, что у них есть. Синдикат загнал людей в состояние животных. Им уже плевать на всё. Только и делают, что размножаются, да преумножают свои капиталы. Им не важно, что их существование оправдывается только угрозой насилия. Что они делают то, что делают, потому, что король использует своих солдат как оружие — и его дуло вечно направлено на граждан. Если тебе чего-то не хочется, тебя заставят это сделать. Если же ты всё равно будешь упираться, тебя просто убьют.

— Исторически, любое правительство функционировало именно так, — заметил Вик.

— Да, но мы живём не в прошлом. Мы живём в настоящем. Мы живём в Первом Городе, в Городе, на котором построен Эдем! Рай на земле! И всё, что мы можем — это заставлять людей работать, принуждать их соблюдать порядок и размножаться, чтобы на место убитых и погибших пришли другие. И только избранные попадают в Эдем, где получают бессмертие. Мы гордимся, что мир мёртв, а Первый Город выжил. Мы гордимся, что построили рай. Рай, в котором людям некогда думать о совершенствовании, потому что если они отвлекутся, их убьют. Посмотрите статистику. У нас в семь раз больше людей погибает насильственной смертью, чем от старости.

— Наш уровень медицины это позволяет, — сказал Вик.

— Вы просто паясничаете. А Синдикат, тем временем, держит людей за скот. Они говорят «становитесь лучше». Вот только им не нужно, чтобы мы прогрессировали и развивались. За нас и так очень многое делают утилизаторы, но Приюты до сих пор продолжают своё существование. Что это за отбор? Почему одна жизнь дороже другой? И почему мы допускаем, что кучка мерзавцев, захвативших когда-то власть, передаёт её своим детям, а нас держит отдельно от наших детей? Почему мы допускаем, что они свободно распоряжаются нашими жизнями? И почему Эдем, имея технологию бессмертия, отбирает только избранных? Очень много «почему», капитан, а ответов как не было, так и нет. Мы нуждаемся в большем. Мы заслуживаем большего.

— Ты очень много говоришь об убийцах и святости жизни, но совсем недавно ты хотела, чтобы мы расправились с сааксцами. Да и потом, как ты собираешься что-то менять, не пролив крови? Как по мне, это всё пустые разговоры. Вернувшись в Город, ты сядешь ровно на задницу, может, будешь агитировать каких-нибудь глупых студентов пойти и проголосовать против короля. Ты хочешь поменять системы, но ты не знаешь как. А если и знаешь, то способы эти идут вразрез с тем, что ты тут рассказываешь. Всё, что ты в итоге можешь — это греть всем уши рассказами о неидеальности нашего мира. Проблема в том, что система работает. И не все жизни так важны, как ты думаешь. Кто-то сам по себе только и хочет, что размножаться и копить деньги. А кто-то действительно желает изменить мир. И такие рвутся наверх, чтобы создать свою Семью — и Синдикат это позволяет. Да, есть Семьи, чьи пасынки просто живут за счёт славы предков, но в нынешнем политическом климате они быстро угасают, лишаясь контрактов и влияния. А что до Карла — он довольно неприятный человек, но нужно признать, что до него было намного хуже. Семьи постоянно воевали друг с другом и творили, что хотели. Он же, фактически, приструнил их, заставил соблюдать хотя бы подобие цивильности.

«И я был человеком, которого он посылал, если они нарушали правила».

— Мы всё ещё далеки от идеала, но мы работаем над этим. Те, что попали в Эдем, те избранные — именно они, в конце концов, смогут что-то изменить. Потому что у них хватило сил пробиться, их выделили среди остальных — значит, их идеи достаточно хороши, чтобы трансформировать Синдикат и Город во что-то большее максимально безболезненным способом. Когда-нибудь мы придём к тому, о чём ты говоришь. И, может быть, очень и очень скоро.

— Вы действительно верите в это, капитан? — усмехнулась Коннели. — Вот как вы мыслите? «Просто слушайтесь короля, всё будет в порядке, они знают лучше, не нашего ума это дело», так что ли? Без движения не будет и изменений. А насчёт моих способов — вы очень ошибаетесь. У меня был… у меня есть способ всё поменять, никого при этом не убив. Просто Синдикат опередил меня. Но, клянусь, я смогла бы исправить это проклятое государство, не пролив и капли крови.

Не успел Вик спросить, какой же способ придумала Эмма, как затрещал коммуникатор:

— Говорит Ли, вижу противника. Вам стоит взглянуть, капитан.

Вик махом руки показал Коннели, что разговор окончен и вернулся в своё укрытие. Манипулятор ранца пришлёпнул к его лицу маску. Линзы переключились в ночной режим, а тактический дисплей сосчитал количество судов. По реке плыли шестнадцать боевых катеров, каждый размером не меньше «Катрины». Пулемёты на бортах были меньшего калибра, зато Вик приметил у солдат ручные гранатомёты. В двух вещах катера сильно уступали судну Эдема — в бронировании и бесшумности. Всё-таки Ли был прав: «Катрина», которой он так сильно гордился, невозможно было услышать или заметить. Сейчас, когда катер замаскировали, тактический дисплей даже не мог выделить его в темноте. Судна сааксцев же шли по реке с таким шумом, будто они хотели напугать им своих жертв. Экипажи кричали друг другу какие-то команды, ревели двигатели, бурлила под бортами река. Вик всё же слегка подивился, что у сааксцев есть подобная техника. Он как-то привык к мысли, что синегубые передвигаются только на своих двоих. Хотя шаман, помнится, упоминал про транспорт, когда его допрашивали. Вик включил коммуникатор и передал:

— Насиф, они что-то не очень и скрываются.