– Почти пять лет назад, – произносит обвинитель, – умер невинный человек.
У меня гудит в ушах. Мне нужно встать прямо сейчас. Рассказать им все. В противном случае я нарушу закон. Но я не могу. Мой рот онемел. Не могу говорить. Только слушаю.
«Помоги мне, мам. Помоги!»
Слышу голос Фредди в голове так ясно, словно он здесь. Последние пять лет я каждый день ждала стука в дверь. Ждала, когда полицейские спросят, где мой сын. А теперь еще чей-то сын предстал перед судом.
Я смотрю на мужчину за стеклянной перегородкой, в плохо сидящем костюме. На обвиняемого. Обвиняемого, который записан в обвинительном заключении как Пол Харрис, также известный как Кастет. Вот, значит, как его имя. То самое, что Фредди отказывался мне назвать до своего вчерашнего телефонного звонка. От прозвища у меня по спине пробегают мурашки. Вероятно, его так называют из-за того, что он делает с другими людьми своими кулаками. Я украдкой бросаю на него еще один взгляд. Рост у парня, по моим прикидкам, должен быть шесть футов три дюйма или чуть больше. Такой же, как у моего сына, хотя Фредди стройнее.
Взгляд Кастета обшаривает зрительские ряды, будто этот человек знает, что я здесь. Но он не может меня узнать. Насколько мне известно, он меня никогда раньше не видел.
К тому же никто из моей прежней жизни не узнал бы меня. Я вернулась к своему «альтернативному образу», как его обычно называл Том. Снова отрастила длинные волосы. Ношу летящие розовые и фиолетовые платья из благотворительных магазинов. Стала более подтянутой и загорелой из-за долгих прогулок по пляжу, которыми увлекаюсь, когда не провожу время за гончарным кругом. Ежедневно медитирую, что помогает мне оставаться спокойной. Хотя прямо сейчас я вся дрожу.
– Мы беремся утверждать, – продолжает барристер обвинения, – что Пол Харрис рассказал своему сокамернику в тюрьме Даунвуд о том, как пять лет назад задавил человека в Лондоне и ему это «сошло с рук».
Даунвуд недалеко от Труро. Я достаточно осведомлена о судебных процедурах, чтобы знать, что подсудимых, как правило, судят недалеко от места совершения преступления. Возможно, его было проще судить рядом с тюрьмой, тем более что некоторые свидетели – его сокамерники или друзья.
Но зачем Полу Харрису делать такое признание? Возможно, он хвастался. Когда я сидела в тюрьме, там были женщины, которые заявляли, что совершали ужасные вещи. Одна из них якобы перерезала горло своей свекрови и наблюдала, как та истекла кровью до смерти. Подобные истории повышали статус и заставляли других сильнее бояться. Так меньше шансов, что на тебя нападут другие заключенные. Вот как все работало. И из-за этого меня по-прежнему мучили кошмары.
Мужчина рядом со мной бормочет что-то о надежде, что «ублюдок получит по заслугам». Интересно, почему он здесь? Он репортер? Или просто вуайерист? Судя по разговорам по пути на публичную галерею, здесь довольно много людей, которым просто нравится наблюдать за процессами. Что бы они сказали, узнав, что на скамье подсудимых оказался не тот человек?
– Защита заявит, что мистер Харрис лишь присутствовал, но не участвовал, – продолжает барристер. – Он отрицает, что был убийцей, и утверждает, что его друг, некто по имени Зигги, ответственен за преступление.
Мои пальцы сжимаются, когда я вспоминаю татуировку на запястье Фредди. «Новое имя» моего сына.
– К сожалению, доказательства с камер видеонаблюдения, представленные защитой, как вы увидите, недостаточно ясны, чтобы позволить идентифицировать преступника, поэтому у нас есть только слова мистера Харриса. Несмотря на обширные поиски, полиция не смогла найти никаких доказательств, подтверждающих существование второго человека. Обвинение намерено доказать, что такого человека не существует и что Харрис действовал в одиночку.
Вот где я должна встать и найти судебного чиновника. Сказать ему, что мой сын признался в том, что «кое-кого убил». Он, а не этот гигант, Пол Харрис, со своим блестящим костюмом, зачесанными назад волосами и хитрым взглядом.
Но тогда мой мальчик отправится в тюрьму. А я слишком хорошо знаю, на что это похоже. Шум. Клаустрофобия. Голод. Постоянные угрозы со стороны других заключенных. Насмешки персонала.
Жизнь Фредди будет разрушена.
Я не позволю – не могу позволить – ему пройти через то, что пережила сама.
У меня вырывается глухой стон. Мужчина по соседству бросает на меня любопытный взгляд. Я делаю вид, что закашлялась.
«Сообщи суду».
ebooksa