Солдат, сын солдата. Часы командарма

22
18
20
22
24
26
28
30

— Заокеанских, — поправил Геворк.

— Вообще-то они заокеанские, — согласился Микешин, — но у нас они здесь не далеко... Вот я и говорю... Если бы не они, то какого черта мы бы тут сидели. Как будто у нас других дел нет. Но раз нужно, сидим тут, долг свой выполняем. А вы говорите — подарок. Долг — это долг. И ничего больше. Верно я говорю, ребята?

— Подумать надо. Может, и верно, а может... — сказал Геворк. — Вот когда я в армию уходил, отец мне говорит: «Служи, Геворк, хорошо, честно, как я служил. Самый дорогой подарок для меня сделаешь». Так и сказал — подарок.

— Подарок, — подтвердил Катанчик. — Да еще какой! Отличный. Отцам самая большая радость, когда дети похожи на них.

— Ох, Катанчик, и всегда ты мне почему-то под руку подворачиваешься, — многозначительно проговорил Микешин. Он уже понимал, что в чем-то не прав, но это его злило, а разозлившись на товарищей, Андрей почему-то решил, что виноват во всем один Катанчик, к которому он, помимо воли своей, проникался все большей и большей неприязнью. — Не знаю, Катанчик, чем ты на своего отца похож. Только если он такой же брехун, как ты... Гордиться вроде и нечем. Ни ему, ни тебе...

Это был, прямо скажем, нечестный удар. Во всяком случае, никто из ребят не одобрил поступка Микешина. Ведь все знают, что у Катанчика неладно что-то с родными, так зачем же бить человека по больному месту!

«Злой он иногда бывает... и мелочность в нем какая-то есть», — подумал о Микешине Сергей, готовый заступиться за Катанчика, у которого от обиды побелели губы и резко обозначились скулы на похудевшем в походе лице.

Должно быть, слова Микешина причинили Васе Катанчику острую боль, потому что он как-то весь поник, растерялся и вместо того, чтобы ответить достойно, пробормотал не очень уверенно:

— Ты моего отца не задевай... Я же твоего не трогаю.

— А попробуй тронь, — с угрозой сказал Микешин. — Я за своего отца кому хочешь голову оторву. Батя у нас геройский... Ногу ему под Варшавой покалечило, на протезе человек ходит, а работает — любо посмотреть. У нас вся семья такая — до работы пристрастная. Маме моей скоро шестьдесят стукнет, а лучшей телятницы во всем Крыму нет. Не веришь, могу газету показать. А братья мои, Иван Матвеевич и Семен Матвеевич, так те на все руки мастера — и комбайнеры, и трактористы, и механики. Любую работу могут... Про Ивана Матвеевича — это старший мой братуха — одна женщина из Москвы, доцент, научный труд пишет. Так что заткнись-ка лучше, Катанчик. Не на тех наскочил.

— Всех знаменитых Микешиных перечислил или еще есть? — шутливо спросил кто-то из ребят, но никто не подхватил эту шутку. И Андрей Микешин ответил все так же серьезно:

— Нет, пожалуй. Точно не скажу. Нас ведь, Микешиных, много.

И тут наконец оправился от удара Катанчик. Должно быть, он уже собрался с силами и готов был дать Микешину крепкий бой.

— То-то же, я смотрю, — сказал Катанчик, — куда ни ткнешься, всюду Микешины. Волей-неволей начинаешь думать, будто вся земля Микешиными заселена.

— Что ж, впечатление у тебя, Катанчик, правильное, — миролюбиво согласился Микешин. — Ну, насчет всей земли — это ты маленько загнул... А вот степной Крым мы, верно, думаем заселить. Места там свободного много, но и Микешиных немало. Детвора у нас густо растет, в каждой микешинской семье не меньше десяти ребят — такая у нас норма.

— Но у тебя, Андрей Матвеевич, пока одна дочка, — заметил Геворк.

— Так не век же я в солдатах буду служить. Демобилизуюсь — наверстаю.

Геворк Казанджян, не сдержав восторга, сильно хлопнул Микешина по плечу.

— Ай, молодец человек! Настоящий мужчина!

Все рассмеялись, и в солдатском этом смехе чувствовалось полное одобрение долгосрочных планов Микешина. И еще — прощение... Человеку, который так основательно, по-хозяйски устраивался на земле, можно, в конце концов, простить кое-какие недостатки. Если широко смотреть — не столь уж они существенны. Но в эти минуты Катанчик, к сожалению, не обладал широтой взглядов. Как известно, обида и жажда мести не способствуют этому. И хотя Вася рассмеялся вместе со всеми, смех у него был недобрый. Сейчас он задаст этому Микешину. Сейчас он ему покажет.