Некоторые картины как бы говорили ему: «Помнишь, как тебе тяжело было, когда ты нас писал. И ты тоже отчаивался и проклинал все на свете! А ведь получилось!»
А вот это плохо! И он отбрасывал пейзаж, потом снова схватывал, ставил на пустой мольберт и начинал исправлять и дописывать.
— Ну посмотри, иди сюда… Что ты теперь скажешь, — сказал он, когда Нина в халатике вошла после ванны.
Она увидела, что на другом мольберте стоит старый пейзаж.
Подошла к мужу. Небрежно, без интереса посмотрела.
Ее глаза полны живости, игры…
Свет погасили. В окнах уже горело солнце, и весь потолок был залит ослепительным светом. Лето было на картинах, обступивших диван, деревья в цвету, цветы, огромные воды и веселые птицы, и все в огне красок…
— Ну скажи, скажи мне, я теперь пойму все, — говорит он, легкий, стройный, со свежим, сильным и гордым лицом, — я слушаю тебя со вниманием.
Она тоже легка, свежа, но в ее глазах исчезло выражение наивности и уступчивости. Она довольна и счастлива за него, он награжден и одарен. И не хотелось бы сейчас огорчать его. Ведь потом он сам все поймет.
— Ну пожалуйста, говори!
Она заговорила сначала нехотя. Но теперь ее рассуждения сердили Георгия. Он не хотел обижать ее, возражать, голова его опускалась, а плечи сутулились. У двери раздался звонок.
— Ты забыл, что сегодня воскресенье и я поеду на базар. — Она весело взглянула на мужа, на мгновение превращаясь в чужую, недоступную.
— Вы одни? — удивилась она, встречая Владимира Федоровича. — А-а…
— А Евгения Васильевна поручила вас мне, — ответил Сапогов. — Так вот ваша новая квартира? А-а, здравствуйте, Георгий Николаевич. Едемте, кони поданы, и я в кучерах.
— Что вы! У меня такая путаница в голове, — ответил Раменов. Он небритый, на вид постаревший, сутулый и несчастный. Сапогов насмешливо улыбнулся. Прошелся по квартире, заглянул в студию. Проверил, греет ли отопление, с интересом посмотрел картины. Вернулся в комнаты, осмотрел штукатурку, рамы. Почувствовался настоящий хозяин, человек дела.
С помощью обоих мужчин Нина надела беличью шубку.
— Ну работай! — Дверь захлопнулась.
После споров с Ниной часто оказывалось, что она права. Как? Почему? Он не понимал! То, о чем она говорила, делалось очевидным, но не сразу. У Нины есть вкус. Но его чуть ли не в отчаяние приводило, что сам он ничего не может понять вовремя и напрасно упорствует. Может быть, так будет и на этот раз? Литературный сюжет заводит его в тупик, а пластическое решение пошлое…
Вот где собака зарыта.
Георгий долго работал и не услыхал, как снова открылась дверь. В студию быстро вошла Нина. Ее лицо в красных пятнах.
ebooksa