— Лесозавод перестал продавать макаронник, едемте за сушняком на речку, я буду рубить, а Георгий Николаевич пусть пишет красоту природы.
— Правда! У нас будут настоящие дрова! — обрадовалась Нина. — А то живем в тайге, а топим отходами…
Она любила треск настоящих поленьев в плите.
— А папа говорит, что макаронник и строительные доски лучше горят в плите. А для печки тяжелые поленья нужны, лиственница.
Тележка выкатилась на поляну. Удары топора теперь совсем близки.
— Вот, гад, вкалывает! Что значит — для себя работает, буржуй, недобиток! — возмущалась Ната. — Вон он! Полюбуйтесь!
Какой-то высокий плечистый человек, обмотав голову тряпьем, рубил корявое старое дерево.
— Э-эй! — крикнула Ната и пригрозила ему. — Гад! Зачем ему такое старье понадобилось! Наверно, какая-то особая порода.
Человек был довольно далеко и, видимо, ничего не расслышал.
— Вид какой важный! На самого Петрова похож, базарник!
Собаки насторожились и вдруг сорвались и кинулись через поляну. Ната заложила пальцы в рот, свистнула. Собаки вернулись с виноватым видом.
В километре от поляны нарубили сухих бревен, навалили на тележку огромную гору, длинные концы выдавались далеко; воз в два раза длинней тележки. Ната подпрягла в помощь Георгию двух ездовых собак и вместе с Ниной подхватывала колеса, когда увязали в руслах ручьев. Топор незнакомца стих, но едва подъехали к полянке, как стук возобновился.
— Надо пойти поглядеть на гада! В парковой зоне рубит деревья! — сказала Ната.
Собаки в веревочных постромках залезли в тень под тележку. Ната, Нина и Георгий пошли к рубщику. На его белой рубашке по спине — темные полосы от пота.
— Взмок, бедняга!
— Товарищ Петров! — остолбенел Георгий, когда рубщик, почувствовав, что кто-то близко, обернулся.
В самом деле, это был первый секретарь горкома.
— Тяжелая работа, товарищ Петров, — меняясь в лице, сказала Ната. Нина смутилась еще сильней Наты.
Георгий взял из его рук топор. Петров покорно отдал и смотрел на художника с ревностью. Георгий понял. Несколько раз ударил и возвратил топор.
— Вот хорошо вы сделали! — шепнула Ната.