— Честный мужик, — ответил Колоб.
Уинстон вопроса про масть не понял и не отреагировал ни одной мышцей лица. Русские переглянулись, и один из них вышел, сказав, что за хлебом. Быстро вернулся с двумя белыми батонами.
Перед гостями поставили две кружки. Темный-темный чай перед Колобом и обычного цвета перед «лохом».
На вкус обычный чай из опилок, как раньше пили простые служащие Министерства Правды. Так себе, но не отрава. Сейчас самое время выпить горячего. Да и поесть неплохо бы, но не здесь. Какое все вокруг грязное. Как будто сюда женщины никогда не заходят.
Пока все пили чай с вкусной мягкой булкой, Колоб завел беседу, в которой Уинстон не понял ни слова. Язык русский, но лексика сленговая. Потом входная дверь скрипнула, и на кухню заглянул еще один русский бандит. На вид как почти и не бандит. Среднего роста, без особых примет. Светлые волосы ежиком, очки в тонкой оправе.
— Здорово, Колоб, — сказал он, а с остальными не поздоровался.
Наверное, он здесь уже был и здоровался с ними раньше, — подумал Уинстон.
— И ты здравствуй, если не шутишь, — ответил Колоб, поворачиваясь.
— Кто с тобой?
— Гость дорогой.
— Очень-очень дорогой?
— Позолоченный. С какой целью интересуешься?
— Чтобы хату не спалил. Вдруг это мент? Что у него морда в бинтах? Твоя работа?
— У меня руки под другое заточены. Он сам себе лепила, не мент, зуб даю. Садись, в очко сыграем.
Гостъ замялся, но не отказался. Принес из комнаты стул, сел во главе стола и сыграл. «Лоху» тоже предложили карты, но он жалобно замычал и схватился за забинтованную голову. На этом и отстали.
Насколько мог понять Уинстон, в их игре для безусловного выигрыша полагалось набрать двадцать одно очко по двум картам, причем туз считался за одиннадцать. Если не набиралось по двум, то можно было взять третью. Но перебор это проигрыш.
Гость играл не то, чтобы плохо, но немного хуже, чем Колоб. Проигрывал, отыгрывался и повышал ставки. Нормальный человек в принципе не должен играть с такими, как Колоб и эти мутные двое. Да еще и такой мятой грязной колодой, где каждую карту можно опознать по пятнам на рубашке и на ощупь.
— Ну чо, я в долг не играю, — сказал Колоб, пододвигая к себе ворох бумажек, — Три сотни и так не хрен собачий. Остановишься?
— Не век же тебе везти будет, — ответил гость, — Ща с баблом вернусь и отыграюсь.
Колоб отвел «молчаливого лоха» в одну из комнат, где на полу лежали грязные матрасы.