— Все-таки отцу надо было бы сказать, — проговорил он наконец.
— Знаю, но кто возьмет это на себя? А, кроме того, он все равно скоро сам поймет. Зачем же заранее отнимать у него надежду? Удар все равно не смягчить, ни сейчас, ни потом. Ведь он такой старый, а сейчас он так счастлив. А может быть, Дональд и выздоровеет… Все бывает, — солгала она.
— Да, конечно. Значит, вы считаете, что он может выздороветь?
— Почему бы и нет? Остаться навсегда таким, как сейчас, он не может.
Они дошли до калитки. Чугун решетки был шершав на ощупь и нагрет солнцем, но в небе уже не осталось просветов.
Мистер Сондерс мял шляпу в руках;
— А вдруг… вдруг он не выздоровеет?
Она взглянула прямо ему в глаза.
— Вы хотите сказать: умрет? — резко спросила она.
— Ну да. Если хотите.
— Об этом-то я и хочу с вами поговорить. Вопрос в том, как укрепить его дух, дать ему что-то, ради чего, ну, ради чего жить. Кому же лучше сделать это, как не мисс Сондерс?
— Ну, знаете ли, мэм, не слишком ли многого вы требуете? Могу ли я рисковать счастьем своей дочери ради такой смутной надежды?
— Вы меня не поняли. Я не прошу вас настаивать на их обручении. Но почему бы Сесили — мисс Сондерс — не видеться с ним как можно чаще, быть с ним поласковей, если надо, пока он не станет узнавать ее, не сделает над собой усилие? Подумайте, мистер Сондерс. А если бы речь шла о вашем сыне? Разве это была бы слишком большая просьба к вашему другу?
Он снова посмотрел на нее, пристально, с одобрением.
— У вас хорошая голова на плечах, мой юный друг. Значит, мне надо только уговорить ее приходить к нему, видеться с ним. Так, что ли?
— Нет, вам надо сделать больше: вы должны настоять, чтобы она с ним виделась, обращалась с ним, как раньше. — Она схватила его за руку. — Не позволяйте вашей жене отговаривать ее. Ни за что не позволяйте! Помните: он мог бы быть вашим сыном.
— А почему вы думаете, что жена будет возражать? — удивленно спросил он.
Она усмехнулась.
— Не забывайте, что я тоже как-никак женщина, — сказала она. Лицо у нее стало серьезным, непоколебимым. — Вы не должны допустить до этого, слышите? — Ее глаза настаивали. — Обещаете?
— Да, — согласился он. Он взял протянутую руку, почувствовал простое, крепкое рукопожатие.