В кухне было пусто.
— Эмми! — тихо позвала она. Ответа не было, и она уже хотела уйти, как что-то заставило ее заглянуть за распахнутую дверь. Она отвела створки двери от стены и встретилась с немым взглядом Эмми.
— Эмми, что случилось? — опросила она.
Но Эмми молча вышла из укрытия и, взяв поднос, положила на него приготовленный десерт и отдала миссис Пауэрс.
— Эмми, это просто глупо — так себя вести. Нужно дать ему время привыкнуть к нам.
Но Эмми только взглянула на нее из-за неприступного барьера с бессловесным отчаянием, и гостья понесла поднос в столовую.
— Эмми не совсем здорова, — объяснила она.
— Боюсь, что Эмми слишком много работает, — сказал ректор. — Но она всегда работала сверх сил. Помнишь, Дональд?
Мэгон поднял растерянный взгляд на отца.
— Эмми? — повторил он.
— Ты ведь помнишь Эмми?
— Да, сэр, — беззвучно сказал он.
7
Окна прояснились, хотя дождь еще шел. Мужчины вышли из-за стола, а она все еще сидела, пока Эмми, заглянув в двери, не вошла наконец в столовую. Миссис Пауэрс встала и, несмотря на слабые протесты Эмми, вместе с ней убрала посуду и вынесла остатки еды на кухню. Там она решительно засучила рукава.
— Нет, нет, я сама, — возражала Эмми. — Платье испортите.
— Оно старое, не жалко.
— Какое ж оно старое? Красивое, очень. А посуда — дело мое. Вы идите, я сама справлюсь.
— Справишься, знаю. Но мне надо что-то делать, иначе с ума сойдешь. Не беспокойся за мое платье, мне не жалко.
— Вам-то не жалко, вы богатая, — сказала Эмми сухо, разглядывая платье.
— Нравится? — (Эмми не ответила.) — По-моему, такие платья больше всего к лицу женщинам нашего с тобой типа, правда?