Мистер Сондерс, не надевая смятую панаму, стал опускаться в сад.
— Что ж, доктор, это большое счастье, что мальчик уже дома. Мы все так рады, и за вас, и за себя. Может, мы чем-нибудь можем быть вам полезны? — добавил он с добрососедской искренностью.
— Очень вам благодарен, очень. Непременно воспользуюсь. Но Дональд теперь сам справится, особенно если будет почаще принимать нужное лекарство. А в этом мы зависим от вас, сами понимаете, — ответил старик с добродушным намеком.
Мистер Сондерс дополнил намек смехом, который от него ждали.
— О, как только она придет в себя, мы с матерью, наверно, будем зависеть от вас — тогда нам придется просить вас иногда отпускать Сесили к нам.
— Ну, тут нетрудно будет сговориться, особенно — друзьям.
Старик, рассмеялся, и миссис Пауэрс, слыша это, обрадовалась. Но тут же почувствовала сомнение. Они так похожи! Неужели обе эти женщины заставят его передумать? Она сказала:
— Можно я провожу мистера Сондерса до калитки? Вы не возражаете?
— Что вы, мэм! Я буду счастлив! — Ректор стоял в дверях, сияя улыбкой им вослед, когда они спускались вниз. — Жаль, что вы не можете остаться к завтраку.
— В другой раз, доктор, в другой раз. Сегодня меня ждет моя хозяюшка.
— Значит, в другой раз, — согласился ректор.
Он ушел в дом, а гости пошли через лужайку, под насупившимися небесами.
Мистер Сондерс пристально посмотрел на нее.
— Не нравится мне все это, — отрезал он. — Почему никто не скажет ему правду про сына?
— И мне не нравится, — сказала она. — Но если бы ему даже сказать, разве он поверит? Вам-то не пришлось ничего объяснять?
— О господи, конечно, нет! Стоит только взглянуть на него. Мне даже смотреть было страшно. Но я-то вообще трус, — добавил он невесело, словно оправдываясь. — А что о нем говорит врач?
— Ничего определенного. Очевидно, он позабыл все, что было до ранения… Тот, кто был ранен, исчез, сейчас это другой человек, взрослый ребенок. Самое ужасное — это его апатия, отрешенность от жизни. Ему все равно, где он, что он делает. Должно быть, его просто передавали из рук в руки, как ребенка.
— Нет, я хотел сказать: поправится он или нет?
— Кто знает? — Она пожала плечами. — Физически в нем нет ничего такого, что можно было бы исправить хирургическим путем, если только вы об этом.
Он молча шагал по дорожке.