Глядя на Суму, Рыжего, Пушинку и Вокси, я понимаю, что в конце концов обрела семью. Мы везунчики. Горстка, которой довелось пожить на двух планетах. Все должны услышать правду о том, что случилось. Почему остались только мы. Что родители погибли, а нам предстоит тяжелая работа, чтобы выжить. Я делаю глубокий вдох.
Рыжий вскакивает, приоткрыв рот и нахмурив брови.
– Зетта-один, cuento не врёт! Я чувствую дыхание Огненного Змея.
Он делает глубокий вдох.
– Дым.
– Ты помнишь дым? – недолго думая, говорю я и понимаю, как плохо всё может закончиться, если они все сразу вспомнят о доме.
– И я, – говорит Пушинка.
Наверное, она просто повторяет за ним, но потом…
– Я сразу вспомнила подгоревший маршмэллоу.
Пушинка наклоняет голову.
Сума глубоко вдыхает воздух и вскакивает.
– Петра! Дым!
Я встаю. Мы медленно идём к краю рощи. Я выхожу из-под деревьев, чтобы снова осмотреть реку до истока.
В сумерках затишье, но лишь до очередного порыва ветра. Я сжимаю в руке обсидиановый кулон. И слышу голос Литы:
– Ты будешь великой сказительницей, Петра.
Я поднимаю глаза к небу, чтобы удержать слёзы. Маленькая луна выглядывает из-за плеча той, что побольше. Могу поклясться, что вижу на её поверхности силуэт кролика. Потом тоже чувствую запах дыма. Но не тешу себя надеждой – разочарование будет слишком велико. Первоприбывшие могли развести костёр до сброса яда.
Но потом… с юга, из пещер рядом с водопадами доносится несколько нот, смешанных с тихим порывом ветра и дымом, – я слышу вдали треньканье гитары и смех.
Хавьер. Яд в лаборатории. Неужели ему удалось?
И неожиданно я точно понимаю значение его последних слов:
«Если этот поступок даст хоть кому-то шанс, предки будут мною гордиться».