Изгнанники Зеннона

Сердце у меня затрепетало. Мне стало жарко и неловко. Кинн опустил глаза на камень-сердце в своей ладони.

– Вокруг этого камня слишком много загадок. Я уверен, что твои родители поступили так, как поступили, не без причины. У моего отца в Альвионе осталась двоюродная сестра; возможно, через нее мы узнаем что-то о моих родителях и во всём разберемся.

Я вздрогнула. Надо было сказать Кинну раньше.

– Твоя родители, Кинн… Утешитель сказал, что их задержали в Альвионе. И твоя мама… она скончалась в заключении, а отца бросили в какую-то особую тюрьму.

Он застыл.

– Что?..

– Утешитель считал, что твоего отца тоже нет в живых… Мне очень жаль.

Кинн очень долго смотрел на то, как танцуют искры в камне-сердце. А когда наконец заговорил, голос его звучал сдавленно:

– Когда родители только ушли и меня забрал к себе Утешитель, каждый вечер перед сном я мечтал о том, что проснусь – а родители вернулись и забирают меня обратно в наш дом, и мы снова живем как прежде. Постепенно мои мечты поменялись: я стал грезить тем, что покину Зеннон и заберу камень, а потом найду родителей. Почему-то я всегда был уверен, что рано или поздно мы снова будем вместе.

Кинн зажмурился и с силой сжал осколок камня-сердца. Я хотела положить руку ему на плечо, как он вдруг сказал, открыв покрасневшие глаза:

– Только я не понимаю… Если родители везли эрендин в Альвион, почему же их там арестовали? Из-за того, что у них не было камня? Но если эрендин всё это время был в тайнике, почему родители не сказали об этом?

В замешательстве я покачала головой.

Кинн помолчал, а потом проговорил:

– Нам надо всё выяснить, а пока будем соблюдать осторожность. Ты станешь снова хранительницей?

– Если настаиваешь.

– Мне почему-то кажется, что так будет правильно.

И Кинн с грустью улыбнулся.

Как только мы оказались на дороге между невысоких холмов, покрытых свежей зеленью, ветер принес с собой солоноватый запах и пронзительные вольные крики чаек, от которых сердце на миг замерло, и я поняла, что так пахнет и звучит море.

Мы решили идти пешком: коня пришлось оставить, мы взяли только еду из сумок и немного денежных камней, – такой конь слишком заметен, а мы выглядим как оборванцы. Любой поймет, что он не наш. Когда Кинн расседлал бедное животное, конь, почуяв свободу, коротко заржал и припустил по дороге к Зеннону. Кинн проводил его мрачным взглядом.

– Надеюсь, никакие звери его не задерут. На его долю и так много выпало.