Изгнанники Зеннона

Вздрогнув, я поняла, что совсем о нем забыла, как будто Башня Изгнания превратилась в Башню Забвения. А ведь я оказалась здесь из-за него.

Нет, не из-за него. Из-за себя. Ты ведь могла просто-напросто рассказать всё как было. Он сам хотел признаться.

Нет!

И тогда ты бы пировала сейчас дома с красавцем мужем, блистала бы диадемой в прекрасных волосах, а с утра тебя бы ждала поездка на озера, а не изгнание к Теням.

Нет!

В ярости я ударила кулаком по стене.

Я не могла осудить Кинна на изгнание. Даже если он сошел с ума и сам этого хотел. Я ударила по стене еще раз, и еще, и еще, пока руку не начало саднить.

Я всё равно не хотела этой свадьбы. И даже не прочитала положенной молитвы…

Тут я села на кровати так резко, что голова закружилась.

«Если только есть хоть какая-то возможность избежать этого, прошу, покажи мне ее», – так я молилась Дее. И она меня услышала.

Я засмеялась. Сначала тихо, потом всё громче и громче, так что у меня затряслись плечи.

Да уж, какая ирония!

Я смеялась и смеялась, не в силах остановиться, пока на глазах не выступили слезы и смех не сменился рыданием. От кинувшись на кровать, я проплакала до полного изнеможения.

Не знаю, сколько прошло времени до того момента, когда через дверцу вновь просунули поднос с едой. Есть совершенно не хотелось, как и вставать, но мне были нужны силы, поэтому я всё же заставила себя умыться и съесть всё до крошки, почти не чувствуя вкуса.

В окошко, к которому я еще ни разу не подходила, проник закатный луч солнца, озарив камеру мягким светом.

Завтрашний закат окажется для меня последним.

Вздрогнув при этой мысли, я отвернулась от окна, и тут дверь открылась – надзирательница принесла ведерко с солларами. Хотя в Башне был проведен водопровод, горячей воды здесь не было.

Набрав воды в ванную, надзирательница опустила туда соллары и ушла. Я испугалась, что, если буду вынимать их сама, ей покажется странным, что я их не усыпила. Но, к счастью, она вернулась с охапкой одежды и обувью и, проверив воду, сама вынула камни. Потом, подождав, пока я за ширмой разденусь и залезу в теплую воду, надзирательница забрала мамино платье, мое белье и туфли.

Я знала, что нельзя оттягивать этот момент бесконечно, поэтому подняла дрожащие руки и медленно ощупала голову: коснулась выстриженных боков, короткой макушки, провела по безжалостно остриженному затылку. И, притянув к себе голые колени, уткнулась в них лбом и расплакалась.

Прежней Виры Линд больше не было.