– Матушка Иддакия! – позвал высокий Каратель.
Мать-Служительница с силой сжала мне руки и отошла. Не успела я прийти в себя, как ко мне тут же подошел другой Каратель и, приказав стоять неподвижно, медленно провел рукой сначала спереди, потом со спины, пытаясь обнаружить спрятанные камни. Даже если бы я не отдала свой браслет вчера, его бы у меня отобрали сегодня.
Тем временем уже начало бледнеть небо, и во двор вывели Кинна. Его остригли совсем коротко, волосы больше не падали на лоб. Но стрижка ему шла: его лицо посуровело и повзрослело, а поднятый воротник куртки только усиливал это впечатление. Не желая знать, какой эффект произведет на Кинна мой вид, я отвернулась и стала смотреть, как по сигналу Карателя первого ранга открыли внутренние ворота. И непроизвольно охнула.
Вместо свободного прохода в широком проеме чернел густой и плотный туман.
Световой щит уже погас, но Зеннон всё равно был отрезан от окружающего мира – никто не мог попасть внутрь или добровольно покинуть город.
Мое сердце учащенно забилось, внутренности скрутило в тугой узел, который не смогла ослабить даже совместная молитва Старших Служителей. Мощный раскатистый голос Отца-Служителя и певучий легкий голос Матери-Служительницы, казалось, заполнили весь внутренний двор Башни.
Когда отзвучало последнее слово, стражники подвели нас с Кинном к Вратам. Я почувствовала его пристальный взгляд, но не решилась поднять свой. И тут, пока привратники пробуждали камни, к нам подошел Утешитель Йенар. Кинн прошипел:
– Почему?.. Вы же могли…
– Мальчик мой… – вздохнул он, и Кинна передернуло. – Боюсь, иногда приходится принимать трудные решения. Однако я буду ежечасно молиться Серре и Иалону, дабы явили вам свою милость.
На мгновение отступил даже мой животный ужас перед Вратами. Голос Утешителя, будто бы полный боли, дрожал, но в глазах его искрилась насмешка. Затем Утешитель склонился к Кинну и, не смущаясь присутствием стражи, негромко спросил:
– Ты рад, что закончишь так же, как они?
Как они?.. Он что, смеет говорить о родителях Кинна?
Кинн сжал руки в кулаки, и глаза его от ненависти потемнели, как Врата Изгнания.
– Вы…
Утешитель же поднял взгляд на меня и едва слышно сказал:
– Счастливого изгнания.
Кинн дернулся к бывшему опекуну, но его тут же встряхнул стражник. Со скорбным выражением лица, сменившим усмешку, Утешитель Йенар оставил нас.
Стражники подвели нас вплотную к Вратам, так что наша обувь почти касалась черноты.
Позади и откуда-то сверху затрубил горн – длинно, мучительно. Наверное, я выглядела так жалко, что Кинн взял меня за руку. Его горячее прикосновение было последним, что я почувствовала, прежде чем нас толкнули вперед, во тьму.
Глава 7