Изгнанники Зеннона

22
18
20
22
24
26
28
30

Пора было наконец признаться. Сквозь плач я выдавила из себя:

– Я не могу… Понимаешь, я не могу их разбудить!..

Олеа вздохнул:

– Я понимаю. – Потом тихо, с какой-то тоской добавил: – Это моя вина.

В совершенно неподобающей манере я шмыгнула носом и взглянула на него.

– Что?

Обычно открытое лицо Олеа словно заволокла тяжелая туча.

– Я должен был догадаться, что для тебя это всё чересчур. Ты не приспособлена для такой жизни. Ты создана для вот этого, – он коснулся рукой крышки фортепиано. – Для красоты.

Я слушала его с нарастающим недоумением. Что он имеет в виду?

– С завтрашнего дня ты будешь вставать на два часа позже, я дам тебе будильник. Завтрак мы тебе оставим.

Я открыла рот, но так ничего и не сказала. А Олеа мягко добавил:

– Не переживай. Тебе надо просто как следует отдохнуть.

Он взял миску с камнями и встал.

– Сходи умойся, тебе полегчает. А я пока пробужу гразы. Обещаю, никому об этом не скажу.

Как во сне я поблагодарила его и на ватных ногах пошла в ванную. Холодная вода привела меня в чувство, и я наконец поняла, что имел в виду Олеа: он подумал, что я не могу пробудить камни из-за полного измождения.

Словно толстой иглой, меня уколол стыд, а следом накатила волна огромного, головокружительного облегчения.

Никто пока не знает мою тайну.

Но когда я вошла в столовую, то поняла, что чего-то не учла. Ланда смотрела на меня с подозрением, Вэльд – насмешливо приподняв бровь. Тарина переводила взгляд с меня на Олеа. Даже Нери подняла ко мне хмурое задумчивое лицо. Чувствуя, что у меня начинают гореть щеки, я поспешила занять свое место.

Ну конечно, я же пропала в музыкальной гостиной. Так что Олеа пришлось за мной заходить. Все, наверное, в недоумении.

Радуясь, что внимание переключилось с меня на еду, я немного выдохнула. Как Олеа объяснит свое решение? И, главное, как к этому отнесутся другие?