Лицо войны. Военная хроника 1936–1988

– У кого-нибудь из ваших друзей отобрали собственность?

– Пока нет, – и это за пять с половиной лет правления сандинистов. – Но продажа кофе теперь не приносит прибыли, зарабатываю я только на отеле.

– Наверное, раньше у вас были более богатые гости? – спросила я.

– Богатых людей и сейчас хватает. Промышленники. Они делают деньги, у них все очень хорошо.

Мой собеседник – молодой человек, которому свойственна бледная красота, ошибочно приписываемая поэтам, он сильно хромает. Мы говорим в маленьком мрачном офисе Сандинистского фронта национального освобождения, правящей политической партии. У молодого человека искривлена правая нога, она короче другой на десять сантиметров – результат увечья, которое он получил еще студентом, сражаясь здесь, на улицах Матагальпы, против гвардии Сомосы.

– Мы бегали с ружьями и бутылками с бензином, толком не зная, что делаем. Но сейчас наша армия все время совершенствуется. Ребята проходят трехнедельную подготовку. Контрас могут каждый день вредить людям, но победить не смогут. Что делаем мы? Ходим по домам, выслушиваем жалобы, объясняем, чем вызван дефицит, рост цен, почему мальчики должны записываться на военную службу, почему мы сейчас не можем сделать больше и быстрее. Люди знают, что идет война, но они ее не видят, только чувствуют экономические трудности. Но если Рейган вторгнется в нашу страну, ему потребуется много времени, чтобы перебить всех нас.

В Манагуа трущобы, старые и новые, называются barrios. Старые – узкие темные дома, похожие на туннели, построенные основательно, с цементными полами. Новые – неустойчивые однокомнатные коробки из досок и гофрированной жести, пол в них грязный, тут живут беженцы из районов, где идут боевые действия. Две веселые женщины средних лет сидят на ступеньках соседних домов в старых трущобах. Они двоюродные сестры, живут здесь уже 20 лет, каждая шьет по 12 рубашек в день за 180 кордоб – это говорит кое-что о состоянии капиталистической системы в Никарагуа. Кордобы – совершенно бессмысленная валюта; короткая поездка на такси стоит 300 кордоб. Но бедных защищают фиксированные цены на продукты на государственных рынках. Кроме того, процветают частные рынки и мелкие торговцы, которые продают товары, выпавшие из грузовиков.

Когда Сомоса, видимо, прощаясь с народом, приказал бомбить и обстреливать Манагуа, пуля из пулемета раздробила пожилой женщине ногу. То было прошлое, а будущее – это ее шестнадцатилетний сын, который в следующем году пойдет в армию. Она неожиданно спросила:

– Война во Вьетнаме была ужасной?

Иностранцы должны знать всё.

– Очень, – ответила я, потому что ничего не забыла.

– Рейган здесь хочет устроить то же самое.

Из-за контрас жить тяжело, «но теперь мы живем своим умом, мы больше не маленькие мышки».

В новых трущобах на жаре худая женщина – почти беззубая, босая, в серовато-черных лохмотьях – лепит лепешки и поджаривает их на дровяном огне на листе железа. Продавая тортильи, она помогает держаться на плаву своей семье – старому больному мужу и двум маленьким детям. Все они беженцы с коста-риканской границы.

– ARDE похитили моих сыновей, двух парней двадцати двух и двадцати четырех лет. Избили их, связали и увезли.

ARDE – это силы вторжения на юге, ЦРУ их вооружает, но, в отличие от контрас, не тренирует.

– С контрас все понятно, это люди Сомосы. Но ARDE – настоящие предатели! Они были на нашей стороне, а теперь нападают на нас. Ходят с пачками долларов, чтобы показать, что они богатые, а мы бедные. Приходят в деревни и забирают все, что хотят: животных, кур, мебель. Убивают людей, а потом бегут в Коста-Рику. Предатели! Во имя нашей страны мы должны бороться с ними. Мы ушли ночью, взяв, что смогли унести. Молюсь о том, чтобы снова увидеть своих сыновей, – они построили свое скромное убежище, вырыли отхожее место, как и все здесь. – Через дорогу есть место с водопроводом. Дети ходят в школу. Рядом есть больница. Правительство мне помогает – тесто очень дешевое.

Эта женщина не жалуется.

Сандинистские чиновники слишком заняты, чтобы принимать случайных посетителей, но у их врагов есть время для общения, и говорят они свободно. Ситуация не очень-то похожа на «коммунистическую тиранию»: капиталисты сохраняют свои капиталы, всячески ругают правительство и публикуют едкие критические статьи в большой ежедневной газете. Получается, президент Рейган лжет – и либо осознаёт, что лжет, либо нет, но любой вариант не сулит ничего хорошего.

В фешенебельной штаб-квартире COSEP, никарагуанского аналога CBI[148], обаятельный промышленник сказал мне: