Том 7. Последние дни. Пьесы, киносценарии, либретто. «Мастер и Маргарита», главы романа, написанные и переписанные в 1934–1936 гг.

Дубельт. Давно не читал стишков, благодарю вас. [Петр Петрович, мне одному надо остаться, у меня тут...]

Богомолов. [Слушаю-с, слушаю-с, ваше превосходительство!] Не смею беспокоить. (Идет.)

Дубельт (вслед). Петр Петрович, деньжонок не надобно ли? Прошлый месяц не брали.

Богомолов. Покорнейше благодарю, Леонтий Васильевич. Рубликов двести, двести пятьдесят?

Дубельт. А я вам триста, э! Для ровного счета, а? Вы скажите Павлу Максимовичу, что я распорядился.

Богомолов. Имею честь, ваше превосходительство! (Уходит.)

По уходе Богомолова Дубельт читает копию стихотворения, потом откладывает ее. Потом берется за копию письма к Геккерену, внимательно, жадно читает, думает, напевает сквозь зубы: «Буря мглою небо кроет...», свистит. Потом прислушивается, подходит к окну, становится настороженным, поправляет мундир и эполеты, садится за стол. Дверь в кабинет распахивается. Первым появляется жандарм, который останавливается у двери и вытягивается. Затем в дверь быстро входит Бенкендорф, делает знак глазами Дубельту, оттесняет жандарма, останавливается у дверей. Вслед за ним входит Николай. Он в шинели и в каске.

Николай (Дубельту). Здравствуй!

Дубельт (стоя). Здравия желаю, ваше величество! В штабе Корпуса жандармов, ваше императорское величество, все обстоит благополучно.

Николай. Проезжали с графом. Вижу, у тебя огонек. Не помешал ли я тебе? Занимаешься?

Дубельт (негромко). Пономарев, шинель!

Николай сбрасывает на руки жандарму шинель, отдает каску. Тот выходит. Бенкендорф пододвигает Николаю кресло.

Николай (садится. Потом Бенкендорфу). Садись.

Бенкендорф садится.

(Дубельту.) Садись, Леонтий Васильевич.

Дубельт. Слушаю, ваше величество. (Остается стоять во время сцены.)

Николай (оглядевшись). Стены покрасил?

Дубельт. Так точно.

Николай. А хорошо! Работаешь?

Дубельт. Стихи читаю, ваше величество. Только что получил. Собирался его сиятельству докладывать.