Том 7. Последние дни. Пьесы, киносценарии, либретто. «Мастер и Маргарита», главы романа, написанные и переписанные в 1934–1936 гг.

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну, так купи собак, я тебе продам вот эту пару. — Ноздрев хватает с полу двух щенят и подносит их к Чичикову. — Вот! Брудастые, с усами, шерсть вверх, лапа в комке!

— Да зачем мне собаки! — воскликнул, отступая, Чичиков.

— Тогда купи шарманку, — войдя в азарт, не унимался Ноздрев. — Чудная шарманка! — вскричал он и, отбросив щенят, подскочил к шарманке и завертел ручку. Шарманка зашипела, заиграла, щенки вдруг заскулили, а откуда-то послышался многоголосый собачий вой...

— Я тебе шарманку и мертвых душ, — покрывая музыку и вой, кричал Ноздрев, накручивая ручку, — ты мне твою бричку и триста рублей..

— Тьфу! какой ты неугомонный! — досадливо махнул рукой Чичиков и, явно расстроенный, уселся в угол дивана. А Ноздрев, прекратив играть, взял с шарманки колоду карт и, ловко вразрез тасуя ее, продолжал:

— Ну, метнем банчик... Ставлю на карту всех умерших! — вдохновенно объявляет он и, подсев к Чичикову, начинает примерно метать на диван.

— Вон она! Экое счастье! Так и колотит, так и колотит!

Чичиков, отвернувшись, даже не смотрит.

— Не хочешь играть?

— Не хочу.

— Отчего же?

— Не хочу, и по́лно!

— Экий ты, право, двуличный человек... — обидевшись, сказал Ноздрев и встал. — Дрянь ты... Ракалия! Фетюк!

— За что же ты ругаешься... — несколько испугавшись, спросил Чичиков. — Разве я виноват, что не играю в карты? Продай мне души, и все тут...

— Продавать я не хочу... это будет не по-приятельски, — ответил ему Ноздрев. — Э, слушай! — воскликнул он, осененный новой идеей. — Может, в шашки сыграем? Выиграешь — все души твои. А?

Чичиков внимательно посмотрел на него и, что-то обдумав, улыбнувшись, сказал:

— Ну изволь, в шашки я сыграю...

— Душа моя! — радостно вскрикнул Ноздрев и, поцеловав Чичикова, бросился в гостиную и через мгновенье возвратился с шашечным столиком и трубкой.

— Души идут в ста рублях, — усаживаясь за столик, заявил он.

— Довольно, если пойдут в пятьдесят... — сухо ответил Чичиков, вынимая бумажник.