Олеся чихнула, едва не опрокинула стойку и назвала имя, фамилию и отчество.
Ирина быстро нашла нужный ящик, открыла его и ловко перебрала личные дела.
- Нет здесь такого… Подождите минутку, я посмотрю внизу.
Она вышла и через несколько минут вернулась, удивленно хлопая глазами:
- Постойте… его же зарегистрировали вчера! Какие проблемы могут быть на следующий день?
Ирина села за стол и положила перед собой лист бумаги. Что-то быстро написала и снова вылетела в коридор. На этот раз ее не было намного дольше. Когда же она вернулась, держа в руках карточку, ее обычно печальные глаза сияли:
- Начальница подписала акт и новую запись! Мне осталось поставить штамп!
- Может, пообедаем вместе? – как-то совсем грустно спросил майор.
- За счет дамы? Или у вас есть советские деньги? – возразил Максим.
Церпицкий злобно посмотрел на него. Ирина тиснула печать, сунула карточку в ящик и захлопнула дверцу…
Максим ни разу не видел настолько явных перемен Зоны. По стенам пробежала рябь. Свежевыкрашенный потолок покрылся темными пятнами, обвалилась штукатурка. Окно потемнело и покрылось толстым слоем пыли. Прямо на глазах заржавели стеллажи, стол потрескался и облупился. От Ирины остался только скелет с обрывками одежды. Голый череп скалился в пустоту… нет, показалось. Вот она, целая и невредимая, вцепилась в ржавую ручку ящика. Даже траурное платье и туфли на каблуках не изменились ни на йоту.
Ирина широко раскрыла глаза и уставилась на майора так, будто тот отрастил шерсть и клыки. Кровь отлила от болезненно-бледного лица, девушка коротко ахнула и повалилась на пол. Майор бросился к ней, на ходу откручивая пробку армейской фляги. По архиву разнесся запах спирта.
- Что же мы натворили-то? – закричал Максим и задохнулся от удушливого приступа страха.
- Хальмер-Ю, - ни на кого не глядя, сказал наркоман.
- Кто? – тихо спросила Олеся.
- Хальмер-Ю, - повторил сосед. – Покинутый поселок. Я оттуда родом. Этот,наверное, тоже забросили в перестройку.
Ирина открыла глаза, глотнула из фляги майора и закашлялась.
Максим рукавом протер пыльное стекло и выглянул на улицу. Брошенные дома с облупившейся штукатуркой печально уставились выбитыми окнами на заросшие травой газоны. Но брусчатка выглядела почти новой: вряд ли что ей сделается даже за целый век.
- Вам лучше не смотреть, - сказал Проводник.
- Не смогу же я сидеть здесь вечно, - тихо произнесла Ирина. – Знаете, я всегда протестовала против мещанского провинциального болота. Мечтала о приключениях… но никогда не думала, что это будет настолько… неожиданно.