– Ему действительно нет пятнадцати, Навид, – Алекс присел на краешек резного деревянного письменного стола, задумчиво вертя в пальцах пульт от силового замка. – Ты же сам чувствуешь, что это не изменённая материя.
– И что это меняет? – черноволосый повернулся к нему всем телом; голубоватая напольная плитка скрипнула под его босыми ступнями. – Знаешь, сколько у него уже может быть крови на руках? Да по локоть! Поверь мне, я в своей жизни достаточно насмотрелся, на что в его возрасте уже вполне способны такие детки… Да и теперь… в полиции… вижу то же самое, – договорил он, постепенно остывая.
– Вы просто слабаки и слюнтяи, вот и всё, – мальчик вновь скорчил деланно-пренебрежительную гримасу. – Вы ведь меня всё равно в живых оставите, верно?
– Был бы ты постарше… – процедил Навид сквозь зубы.
– Достаточно, Навид, – устало оборвал его Алекс. – Вот сейчас в самом деле достаточно. Ты ведь видишь, как его уже выдрессировали, – он посмотрел на мальчишку и хмыкнул. – Тоже мне, мальчиш-кибальчиш… пионер-герой перед расстрелом…
– Вот, значит, как… – мальчик бросил на него короткий хмурый взгляд исподлобья. – Земляк, значит… Только не думай, что это что-нибудь изменит.
– Да уж не думаю, – проворчал Алекс.
Потом подошёл ближе, присел рядом с кроватью на корточки и опёр локти о колени.
– Послушай меня, парень. Да, ни-шуур не причиняют боли беззащитным. И нет, мы не занимаемся избиением младенцев. В отличие от твоих… драгоценных соратников, – он саркастически скривил губы. – Но нам НУЖНА от тебя эта информация. И поэтому, пока мы не получим от тебя информации, ты просто не покинешь этой комнаты. Может быть, хоть мозги немного на место встанут… со временем.
– …просто захотелось вдруг услышать твой голос. А то переписываться с тобой по-английски это, конечно, здорово, но… а у тебя там ещё ночь, да? Ну я же вижу, что ты онлайн. А почему ты не спишь?
– Уснёшь тут… у меня во дворе знатная движуха сейчас, прямо как на день Независимости. Слышишь, как палят? – Кейр на вытянутой руке протянул телефон к окну, за которым вот уже пару минут слышались звонкие раскатистые хлопки и мерцали огни фейерверков.
– Да, неслабо… А у меня уже утро. «Филинг-фри» мне тут напомнил, что пользователю «Суперволк» месяц назад, оказывается, исполнилось двадцать два года, а я тебя тогда даже не поздравила, дурная голова…
Кейр представил себе, как она валяется сейчас на кровати… или, может быть, сидит в каком-нибудь кресле, поджав под себя ноги… наверное, у них там уже светло… как шевелятся её губы и как она наматывает на палец длинную прядь светлых волос – тогда, ещё при встрече, парень приметил у неё такую привычку.
– Да брось, Верен… Я всё равно никогда его не отмечаю. И я тоже рад слышать твой голос, – Кейр невольно улыбнулся, ощущая, как от произнесённых слов начинает едва заметно звенеть где-то под ложечкой, совсем как перед боем… только не тревожно, а наоборот, как-то очень приятно, успокаивающе. – Кстати, как тебе вчерашний концерт?
– Мне понравилось, – Верена сделала паузу. – Хотя мне кажется, что этот Флинн не очень счастливый человек. Ну или просто плохо различает добро и зло, так, наверное.
– А почему это тебе так кажется? – парень перевернулся на живот, опираясь на локти, и стал смотреть на полосы света, пробивающиеся меж пластинок оконных жалюзи.
Бледно-жёлтые лучи были размазаны по сероватой стене спальни и по тёмному паласу на полу, словно полоски арахисового масла по тосту. Фейерверки во дворе наконец стихли, зато теперь под самым окном завопила сигнализация какой-то машины. Потом послышалось чьё-то сдавленное чертыхание, и снова стало тихо.
– Мне трудно будет тебе объяснить, почему я это чувствую, Кейр. Это… в общем да, это правда трудно. Ну посмотри хотя бы на то, сколько у него жестоких текстов.
– Ну что поделаешь… какой мир, такие и тексты, так, да?
– Вот в этом и состоит вопрос, который меня уже очень давно, между прочим, занимает, мистер умник. Почему это у нас мир такой поганый, вот как ты думаешь? Почему люди вообще убивают людей?
ebooksa