– А ты прав, в первый раз это было гораздо сложнее. Спасибо, что показал мне этот трюк, Алекс. И вообще, что нашёл время…
Утренний лес вокруг был почти что беззвучен, но дыхание его слышалось в шелесте ещё не опавшей кленовой листвы, во вздохах ветра, в щебете невидимых птиц. Ещё недавно шёл дождь, а теперь под куполом бездонных сумеречных небес лишь плыли лёгкие, похожие на гребни призрачных волн, золотисто-розовые перистые облака да виднелся в быстро мутнеющей синеве крошечный силуэт далёкого самолётика, одиноко ползущего к одному ему ведомой цели.
Верена с наслаждением вдохнула пахнущий увядающими листьями воздух.
Как же здесь всё-таки обалденно красиво, в предгорьях. Так и просится на холст…
Рыжий лис опустился на корточки на нагромождение плоских серых валунов, похожих на огромные чешуйки со шкуры какого-нибудь исполинского каменного змея, и начал разминать почти что человеческие пальцы на чёрных полузвериных ладонях.
– Почему ты просто не попросила об этом Пулю, Верена? – Алекс оперся о землю передними лапами. – Откуда вообще вся эта секретность?
Верена на миг замялась.
– Ну ты же знаешь, какая Пуля упрямая. Она вечно говорит, что мне ещё рано тренироваться вне морфопространства… а там у меня уже вообще ничего не выходит.
На самом деле Верена просто никак не могла избавиться от ощущения, что Пуля вот-вот её раскусит, и ей придётся выложить женщине всю эту несчастную историю полугодовалой давности, о которой девушка до сих пор предпочитала помалкивать. Верена сама уже не знала толком, почему ей не хотелось ничего рассказывать о той своей неудачной схватке с волчеголовым тули-па. Может быть, она опасалась неизбежных нотаций. А может, просто не хотела лишнего сочувствия. В конце концов, как довольно точно заметил однажды её мистер умник из Нью-Йорка, жить надо так, чтобы тебя уважали, а не жалели…
А с Алексом ей отчего-то всегда было легче, чем с Пулей. Может быть, оттого, что у мужчины как-то получалось не задавать лишних вопросов, когда тот видел, что Верена не готова на них отвечать. «Хауку ты всегда можешь доверять, он ведь знает тебя с детства. Считай, что ты ему как дочь, – сказала ей Диана две недели назад, когда они стояли перед сценой концертного клуба, ожидая начала выступления „Псов полуночи“. – Даже, наверное, дороже, чем дочь…»
«Ну, это уж как-то слишком», – невольно отмахнулась тогда ещё, кажется, Верена. И услышала в ответ: «Не стоит задумываться об этом раньше времени, хорошая моя. Ты поймёшь, что это значит, когда вечность подберётся к тебе поближе…»
Верена скрестила перед собой ладони, отпуская зверя, и тут же почувствовала, как жёсткие шершавые травинки защекотали и закололи ей голые ступни – про обувь девушка во время обратного перехода, конечно же, опять не удосужилась вспомнить.
Ладно, всё равно ей сейчас не холодно…
– А между прочим, если я всё это запущу, то у меня разовьётся… как его, эта… атихифобия, – наставительно заметила Верена, усаживаясь на камень рядом с Алексом и скрещивая ноги. – Патологический страх перед неудачами. А я этого не хочу. Значит, я должна уметь самостоятельно работать над собственными реакциями в критических для меня ситуациях.
– А-ти-хи… что? – рыжий лис покачал головой и смешно наморщил нос. – Ах да, вам ведь в следующий понедельник надо будет презентацию по психологии защищать, я угадал?
– Во вторник, – Верена улыбнулась. – И вообще, ты знаешь, Алекс, наверное, проблема в том, что Пуля меня вечно слишком уж жалеет, – она подняла с камня похожий на отпечаток чьей-то пятерни пятнистый кленовый лист и задумчиво повертела его в пальцах, разглядывая коричневатые прожилки, проступающие на его поверхности, как крошечные венки. – А какой же я буду боец, если меня жалеют? Не хочу чувствовать себя слабачкой, вот и всё…
– Поверь, никто из нас не считает тебя слабачкой, Верена, – Алекс снова покачал головой, наблюдая за мелкими волнами, бегущими по прозрачной серебристой воде. – Это только тули-па обычно обожают такие вот манипулятивные фразочки. Не понимаю, откуда ты только вообще всего этого набралась?
Верена слегка смутилась.
– Да так… Неважно. Ты мне лучше скажи, а как у тули-па получаются… все эти атакующие приёмы, ну, там, ослеплять, оглушать, не прикасаясь?
– Для нас смерть или травма могут наступить лишь в результате потери энергии, Верена, – лис сделал неопределённое движение покрытой рыжей шерстью лапой. – А атаки, которые направлены на органы чувств, могут оглушить тебя только и единственно тогда, когда твоё тело забывает об этом.
ebooksa