5. Эти блаженные и возвышенные души ни радуются ни о чём временном, но радость их состоит в том, что они презираемы, от всякого отрешённы, забываемы и оставлены одни. Они столь отвлечены ото всего, что, хотя всегда получают много сверхъестественных дарований благодати, не хвалятся ими, не ищут в добавок новых и не присваивают ничего лишнего, будто никогда их не получали, но всегда сохраняют великое смирение и презрение к себе в основании своего сердца и бывают погружены в бездну собственного недостоинства и уничижения. Они не становятся тише, кротче и равнодушнее, когда Бог позволяет им вкусить Своей особой премудрой благодати и дружелюбия, чем тогда, когда даёт им пить из горькой чаши креста. Нет ничего нового, которое могло бы их обрадовать, нет несчастья, которое бы их опечалило, нет искушения, которое бы их обеспокоило, и нет божественного сообщения, которое сделало бы их высокоумными; но они всегда полны чистого детского страха Божия, святого мира, дивного постоянства и покоя ума.
ГЛАВА II
6. Кто находится ещё на внешнем пути, тот старается постоянно упражнять себя в добродетелях и совершать их одну за другой, чтобы, наконец, обрести их все; и, напротив, старается больше и больше очистить себя от пороков всякими средствами и путями, какие посчитает возможными для этого; старается одно за другим искоренить вожделения, которыми расположен к чему-либо, разными противоборствующими им упражнениями. Но сколь бы великое рвение он в этом ни прилагал, всё будет напрасно, поскольку себе самим мы не можем ничего сделать, кроме несовершенства и бедности[98].
7. Напротив, на внутреннем пути и в возлюбленном возвращении утверждается добродетель, истребляются навязчивые склонности и вожделения, уничтожаются немощи и пороки и искореняются беспорядочные восстания ума, ибо там действует Сам Господь; потому душа в случающихся с нею приключениях находит себя весьма свободной, без всяких зависимостей, даже если бы она не вспоминала о добрых делах, которые оказывает ей в этом Бог Своим бесконечным милосердием (Ефес. 2:10).
8. Эти же души, сколь бы ни были они совершенны и освещены Божественным Светом, живым образом признают свою бедность, свою слабость и немощи; и поскольку они видят, сколь удалены пока от совершенства, к которому стремятся, то искренне воздыхают, ненавидят, распинают себя самих и упражняют в возлюбленном страхе Божьем, в презрении к себе, сопровождаемом твёрдым упованиям на Господа и крайнем недоверием собственным силам в рассуждении о себе. И чем больше они смиряют и презирают себя через самопознание, тем больше бывают угодны Богу и приходят к тому, что всегда бывают полны благоговения и почтения к Нему и в Его божественном присутствии ни во что не ставят все свои добрые дела и все страдания, которые претерпели как внутренне, так и внешне. Их постоянное упражнение — жить возвращённо в себе самих[99] и при Боге, в молчании и покое, ибо тогда находят они себя полными, будто в своей стихии и святой радости. И это возвращение почитают они выше долгих бесед о Боге. Они уходят во внутренний и тайный храм сердечного покоя, чтобы познать там Бога и с возлюбленным страхом и уважением восприять Его божественное вхождение. А если порой и выходят они, то делают это лишь для того, чтобы лучше познать себя и в таком познании презирать.
9. Однако надо знать, что не все души приходят к этому блаженному состоянию; ибо не много таких, кто охотно берёт на себя презрение и позволяет Богу очищать их и обирать с них сор; и это причина того, что хотя вступающих на внутренний путь довольно много, весьма мало тех, кто продолжает идти по нему, не останавливаясь, едва начав. На внутренний путь, сказал Господь некоей душе, вступают многие, и если кто выводится на него, то это столь великая благодать, что никто не может её заслужить. Немногие достигают этого, ибо такой путь не что иное, как смерть чувств, а тех, кто хотел бы так умереть и уничтожиться, очень мало, хотя это та готовность, которой требует столь высокая благодать.
10. Да убедит тебя это, чтобы извлечь тебя из заблуждения и научиться понимать, исходя из этого, какое большое различие между кажущимся внешним и неизвестным внутренним путём, а также между внешним и внутренним человеком; и сколь велико влиянное и сверхъестественное Божье присутствие, которым наслаждаются во внутреннем возвращении и созерцании, если только душа содержит себя в страдании; сколь сильно, говорю я, такое присутствие Божье превосходит то, которое обретают в одном только рассматривании.
ГЛАВА III
11. Служить Богу, — говорит Бернгард, — значит делать добро и страдать зло; потому обманываются те, кто мнит, что можно достичь совершенства среди множества утех и сладостей. Вся утеха, которой ты можешь просить у Бога, состоит в том, чтобы ты мог провести свою жизнь в любви к Нему и окончить в Его послушании. Господь Христос зовёт нас словами Своими и примером не на путь, исполненный веселья и приятности, когда говорит (Мк. 8:34):
12. Коль скоро ты начал вкушать в молитве сладость Божественной Любви, то враг рода человеческого своей обычной хитростью возбудит в тебе желание уединения, в котором ты бы мог безо всякого препятствия предаться такой чувственной сладости; но открой глаза и заметь, что это побуждение и такая склонность не похожа на заповеди Господа нашего Иисуса Христа, который побуждает вовсе не к этому и говорит нам, не чтобы мы следовали похоти нашей собственной воли, но, напротив, чтобы мы отвергали её. Отвергни себя, — будто бы хочет Он сказать; кто хочет идти за Мною и достичь совершенства, тот пусть отбросит всё и даже лишит себя собственной воли, дабы посредством самоотвержения, которое есть самый большой крест, мог он подвергнуться игу послушания.
13. Есть многие посвящённые Богу души, которые получили от Него великие чувствования, видения и восхищения; а меж тем, Он никогда не сообщал им дара творить чудеса либо дара пророчества, которыми одарил Он другие души, которые, постоянно терпя уготованные им угнетение и напасть и неся истинный крест, пришли к состоянию совершенного смирения, послушания и подчинённости.
14. О, какая же высота для души — быть покорной! Какое же это сокровище — быть нищим! Какая же честь — быть презренным! Какое же возвышение — быть униженным! Какое же утешение — быть печальным и скорбным! Какое же знание, что её считают несведущей! И какое же это благополучие, если она распята и распинается с Иисусом Христом! Это тот крест, которым хвалился апостол, говоря (Гал. 6:14):
15. Но увы! Едва ли найдётся такая душа, которая бы презирала духовные сладости[101], и хотела бы Христа ради отречения от себя самой, и охотно желала бы нести Его крест.
16. Во всём отвергать себя, покоряться другому, постоянно умерщвлять внутреннее [непорядочное] восстание ума, уничтожать себя вовсе и всегда следовать тому, что противно нашей собственной воле, нашему аппетиту и собственному благорассуждению, — вот добродетели, которые хоть и многие изучают, но не многие исполняют. Большая часть тех, кто принял духовный путь, остаётся на нём не дольше, чем вкусит мёда первой ревности. Едва закончится эта чувственная сладость, они, приближаясь к святой горе, усматривают восставшую бурю напастей, сухости и безутешности[102] и поворачивают в другую сторону. Это ясный знак, что они искали лишь себя, но не Бога и не совершенства.
17. Дал бы Бог, чтобы эти души, которые были освещены и призваны к внутреннему миру, не пребывали постоянно в сухости, угнетении и напасти, но уклонились бы от них и не были ввержены в кромешную тьму, как тот, кто явился на свадьбу не в свадебной одежде. Ибо хотя он и простой человек, но должен вести себя прилично и не позволять самовлюблённости ослепить себя.
18. Самовлюблённость есть чудовище, которое надо победить, ибо нельзя взойти на гору мира иначе, как только через эту победу. Она подобна многоглавой гидре[103], которая выползает повсюду и которой поэтому нужно отсечь все головы. Она или мешается между нашими родителями и родственниками, которые своим обращением и естественной склонностью, которую мы к ним имеем, становятся сильным препятствием; или принимает обличие дружбы и благодарности, притворяется чрезмерной привязанностью и любовью к нашему духовнику. Иногда она проявляет себя в стремлении к суетной чести — как тонкой духовной, так и временной, — и, по меньшей мере, желает, чтобы ей уступали в той или другой мелочи; также она ищет духовного вкуса и сладости в благоговении и других даров благодати, истекающих исключительно из благости Божьей, а порой имеет непомерное вожделение сохранять здоровье и под этим предлогом ищет хорошей пищи и питья и всяких выгод от жизни. Наконец, она утверждается во всём лишь на собственном благорассуждении, на собственном мнении и желании и старается, чтобы они были важны повсюду и действовали на всех со столь великой мощью и властью, какую они имеют над их собственной душой. Таковы плоды и действия самовлюблённости, которую надо отвергнуть — или же отказаться от всякой надежды достичь совершенного созерцания и наивысшего благополучия всевозлюбленнейшего соединения и престола внутреннего мира.
ГЛАВА IV
ebooksa