Порочная связь

– Слушаюсь, сэр.

Он отошел от меня и потянулся за бутылкой и стаканом, а я сел на стул и стал думать о том, что случилось, когда я в последний раз был здесь. Господи, как много всего произошло с того времени.

В тот вечер, когда я встретил Холли, я сидел в низком кресле в углу бара, избегая общения с людьми. И уж, во всяком случае, избегая семейного ужина, за которым дядя намеревался вновь обвинять меня во всем, что я когда-либо сделал в своей жизни.

В позапрошлогодний рождественский вечер сестра уговорила меня пойти к дяде и тете и притвориться, что мы дружная семья. После замечательно приготовленной утки и большего количества виски, чем ему следовало бы пить, мой дядя разразился тирадами о моем неумении вести бизнес, а потом перешел к неудачам в моей личной жизни.

Но последней каплей стали его слова о том, что ему стыдно носить одну фамилию со мной. Тетя побледнела, но вместо того, чтобы вступиться за меня, налила себе еще вина. Даже когда я был ребенком, она ни слова не говорила наперекор дяде.

Я встал, извинился перед сестрой за то, что не смог притвориться, будто у нас дружная семья, и ушел.

В прошлый рождественский вечер я отказался от попытки снова изображать счастливую семью. Холли стала моим лекарством от скуки и от размышлений о моей несчастливой семейной ситуации.

Когда бармен ставит мой стакан на полированную деревянную стойку, я беру его и направляюсь в дальний угол бара. Устроившись в кресле, я улыбаюсь при воспоминании о том, как Холли вошла в этот бар.

Черт. Она выглядела роскошно и совсем неуместно в этом баре. Короткая юбка, пиджак, слишком тонкий для того, чтобы согревать ее, и ковбойские сапоги. Она откинула назад гриву волос, которые, как мне теперь известно, она и на сцене носила распущенными, и оглядела бар с таким видом, будто он принадлежал ей. И хотя ее одежда буквально кричала «я здесь чужая», она держалась с таким видом, будто ей это безразлично. И эта бравада и попытка держаться уверенно первыми привлекли мое внимание.

Ну, это не совсем правда. Дело было в ее чертовски сексуальных волосах, роскошных сиськах и идеально округлой заднице. И уже потом – в ее притворной уверенности в себе, за которой явственно скрывалась ранимость.

Все в ней, даже то, как она стояла, говорило о том, что она старается быть сильной, но нуждается в еще более сильной руке, которая поддерживала бы ее. И когда я увидел, как другой мужчина пытается заигрывать с ней, я вмешался, не раздумывая, – чего я никогда не делал до встречи с ней.

Я направился к ней и заявил на нее свои права.

Я до сих пор помню, почти дословно, что она сказала мне, когда наконец после всех намеков и флирта сделала мне предложение.

Я пришла, чтобы найти горячего парня, который умеет держать себя в руках, и посмотреть, куда заведет меня эта ночь.

Я хочу сказать: что может мужчина ответить на это, кроме как схватить ее за руку и потащить в ее номер в отеле? Потому что именно это я и сделал.

Но мои воспоминания улетучиваются, когда тень падает на освещенный пурпурно-голубоватым светом столик передо мной. Я поднимаю глаза и вижу Грир.

– Разве они не держат тебя прикованной к столу почти до полуночи?

Сестра, как обычно, улыбается одними губами, ее глаза печальны. Она смотрит на часы.

– Я знаю. Черт, Крей, я уже несколько месяцев не уходила так рано с работы. И все из-за того, что я не могу работать с твоим делом, на котором все сейчас сосредоточились. Иногда конфликт интересов – замечательная вещь.

Я смотрю на часы, и меня бесит, что моя маленькая сестренка думает, будто уйти с работы в половине девятого означает уйти очень рано.