— Почему нет?
— Ты готова дойти до конца?
Я медлю с ответом.
Только что же сама говорила, что готова. Но не знаю… хочется по любви. А о любви ведь еще рано говорить? Или нет?
— Мышонок, я подожду, сколько будет нужно. — Остин притягивает меня к себе и целует. Мягко касается своими теплыми губами моих. Так нежно. Сладко. Чувственно. Так, что у меня подкашиваются ноги, и я сильнее льну к нему, теряясь в этом поцелуе.
Когда Остин прерывает поцелуй и пристально смотрит на меня своими ясными, как сегодняшнее небо, голубыми глазами, то я вижу в его взгляде нежность, трепет. Он улыбается и еще раз касается своими губами моих. Поцелуй мимолетный, но пробирает меня до дрожи, заставляет с головой утонуть в тех чувствах, что испытываю к нему. Они такие сильные, что, кажется, еще немного, и я провалюсь в Мариинскую впадину, достигнув ее дна.
— Лив, нам нужно идти, — усмехается мне прямо в губы Остин и отстраняется от меня.
Он открывает передо мной входную дверь трехэтажного здания из серого кирпича, на третьем этаже которого находится съемная квартира моих родителей. Поднявшись, я крепче сжимаю за руку Остина и стучу в дверь.
— С днем рождения, тыковка! — восклицает мама, появившаяся в дверях. На ней — красное атласное платье, длиной ниже колен, с треугольным вырезом на груди, и черные лодочки на высокой тонкой шпильке. Ее рыжие волосы локонами струятся по плечам, а на губах — широкая улыбка. Она переводит взгляд своих ярко-синих глаз с меня на моего парня и произносит: — Остин, чувствуй себя как дома.
— Рад познакомиться, Миссис Джонсон!
— О, зови меня Джен, — мама улыбается и жестом указывает проходить.
Мы заходим в квартиру, и Остин помогает мне снять пальто.
— Спасибо, — благодарю его за этот джентльменский жест и едва сдерживаю внезапный порыв поцеловать его. Облизываю губы и прикусываю их. Вижу, как Остин усмехается, и кидаю на него гневный взгляд. Он наклоняется ко мне и шепчет:
— Я тоже хочу поцеловать тебя.
— С чего ты взял, что я хочу тебя поцеловать? — шепчу в ответ я, стараясь смотреть ему в глаза, но взгляд предательски падает ниже, на его соблазнительные губы, и Стоун, заметив это, широко улыбается:
— Врунишка.
— Остин! Рад, что ты пришел! — восклицает появившийся в дверях мой отец.
— Мистер Джонсон! — Остин пожимает руку моему отцу и снова возвращает свою ладонь ко мне на талию.
— И почему все рады только приходу Остина? А как же я? Разве не я ваше самое большое счастье на планете?