— Не все за столом. — Захар Михалыч любил и требовал строго, чтобы вся семья к ужину собиралась вместе. Исключения допускал в том случае, когда кто-то был на работе.
За столом — а где же и когда еще! — можно спокойно и сообща обсудить домашние дела.
— Толя у Серовых, — сказала Клава.
— Зачем?
— Какое-то приспособление они делают.
— Ну, если так... Это хорошо, — одобрил Антипов. — Павел Иванович — мужик головастый, всегда что-нибудь придумывает. Давай тогда ужинать будем.
— Дедушка, — объявила вдруг Наташка, — я нарисовала арбуз. Большой-большой, вот какой! — Она растопырила руки, показывая, какой именно у нее получился арбуз.
— Молодец, — похвалил он. И спохватился: — А откуда ты знаешь, какие бывают арбузы?
— Знаю, знаю! — радостно закричала внучка и захлопала в ладоши. — Мне бабушка Аня рассказывала. Арбузы бывают сладкие и полосатые, как рубашки у матросов.
— Что полосатые, это верно, — сказал Захар Михалыч, улыбаясь. Он приласкал внучку. — А насчет того, что сладкие... Это уж как попадется. — Вспомнилось почему-то: принес он однажды домой арбуз, огромный, еле дотащил. Михаил с Клавдией радовались, прыгали от счастья, а когда арбуз разрезали, — он оказался совершенно зеленый и безвкусный.
— Я сейчас тебе покажу. — Наташка сползла со стула, побежала к Анне Тихоновне и принесла рисунок.
Арбуз был пронзительно-голубой, как небо в хороший июльский полдень, а полосы — ультрамариновые, густые и как бы даже выпуклые. Там и сям сквозь голубизну фона просвечивались черные косточки. В сущности, не было ничего, похожего на арбуз, но — странное дело — это был все-таки арбуз, круглый, объемный и до того аппетитный на вид, что хотелось немедленно схватить нож и вонзить его в корку, услышать спелый треск и увидеть, как побежит по окружности извилистая трещина.
— Арбузы зеленые, — сказал Захар Михалыч виновато и погладил Наташку по голове.
— А я хочу, чтобы голубые! — возразила она.
— Ну, если ты хочешь... — он еще посмотрел на рисунок, — пусть будет голубой.
— Дедушка, а ты мне купишь настоящий арбуз?
— Обязательно!
— Сладкий-сладкий?
— Сладкий-сладкий, — пообещал он.
— А этот мы повесим на стенку, можно? — спросила Клава.