— Неужели восьмой? — удивилась Клава. — Как быстро время идет, я и не заметила.
— Ты извини, что я зашел... — виновато сказал Анатолий, опуская глаза. — У тебя такое...
— Не надо, Толенька. Зашел и зашел. Только вот нельзя после отбоя. Дежурный врач увидит — обоим влетит.
— Ребята спросить велели, не нужно ли чем помочь? Кто ходячие, могут дрова пилить, например. Ты скажи, не стесняйся.
— Придумщики вы! — ласково проговорила Клава и пожалела, что скоро придется расставаться с госпиталем, со своими подопечными, которым, она чувствовала это, будет ее недоставать. — Отец ведь приехал, — сказала тихо.
— Я слышал... — И вдруг испуганно: — Он увезет тебя в Ленинград или сам здесь останется?
— Увезет. — Она улыбнулась нежно и печально. — Документы оформим и поедем.
Анатолий с тоской, какую он не сумел бы скрыть, если бы даже захотел, смотрел на Клаву, и она вдруг поняла, что самое-то трудное будет расстаться с ним. Как не стыдно, укоряла себя, только мама умерла... Нельзя сейчас думать об
— Я тоже, когда выпишусь, может, поеду в Ленинград, — сказал Анатолий. — На фронт меня больше не возьмут. Но сначала съезжу в Минск.
— А в Ленинграде у тебя кто?
— Тетка. Сестра отца. На Литейном проспекте до войны жила. Знаешь?
Клева кивнула.
— И сейчас там живет?
— Не знаю. Я не помню адрес. Найду, верно?
— Конечно, найдешь.
— В гости к тебе зайду, не выгонишь? — Анатолий напрягся весь в ожидании ответа.
— Осторожно! — вскрикнула Клава и схватила костыль. — Упадет.
— Не выгонишь? — повторил он.
— Приходи. Только я пока не знаю, где мы жить будем. Дом наш разбомбило. Отец сейчас в общежитии. Ты раньше никогда не был в Ленинграде?
— Нет.