– Бред собачий, – сказала Кэтрин. – И на чем порешили?
– Я не хотела с ней спорить. Сказала Габриелю, что хотела бы снова с ней поговорить, когда у меня будет список курсов из Эдинбурга. Может быть, тогда Сесилия лучше отнесется к моему предложению.
Кэтрин умело дочистила картофелину и взяла следующую.
– Как ты поступишь – решать, конечно, тебе. Я возьму тебя в аспиранты, если захочешь.
– Спасибо, – тотчас ответила Джулия. – Я надеялась, что в моей диссертационной комиссии будете ты и Сесилия.
– Это может оказаться невозможным, если Сесилия заупрямится. Но, Джулия, Габриелю нельзя отказываться от сейджевских лекций.
Кэтрин не отводила от Джулии глаз.
– Конечно, нельзя! – с ужасом ответила Джулия. – Но он ведь даже и не думает!
Кэтрин опустила картофелину:
– Ты уверена?
– Он ничего такого не говорил.
– Я так и подумала. Не мне заниматься его психоанализом – он взрослый человек и мой друг. Но есть в нем нечто такое… саморазрушительное. И я боюсь даже сейчас, что он подумывает выбросить приглашение из Эдинбурга, лишь бы остаться здесь с тобой в Бостоне.
Джулия была потрясена:
– Этого не может быть. Будет скандал, и он это знает.
– У него уже был скандал в Торонто, и хотя я вас обоих простила, что держали меня в неведении, все-таки еще не успокоилась.
На лице Кэтрин читалось раздражение.
– Кэтрин, я прошу прощения, мы никогда не думали…
Профессор Пиктон ее перебила:
– Тебе необходимо будет проработать эту ситуацию с Сесилией и все решить. Иначе твой муж окажется один в сумрачном лесу, утратив правый путь.
Ссылка на Данте от внимания Джулии не ускользнула. Джулия быстро кивнула.