Джон Картер – марсианин

Тут он запнулся, но я знал, какой вопрос застыл у него на устах. Благородный человек не хотел, чтобы у меня вырвалось ужасное признание, что я вернулся с берегов моря Корус, из таинственной долины Дор.

– Ах, принц мой! – продолжал он, как будто и не прерывался. – Достаточно того, что ты здесь! Окажи высокую честь Хору Вастусу, позволь ему первому упасть к твоим ногам!

Благородный воин вытащил свой меч из ножен и бросил его передо мной.

Если бы вы знали характер и обычаи красных марсиан, вы бы смогли оценить значение, которое имел этот простой поступок для меня и окружающих. Это было равносильно словам: «Мой меч, мое тело, моя душа – твои, и ты можешь делать с ними что угодно. До самой смерти и после нее ты один будешь моим господином. Прав ты или не прав – твое слово будет моей правдой. Мой меч ответит тому, кто поднимет на тебя руку».

Это клятва верности, которую мужчины дают иногда джеддаку, если высокая душа и рыцарские поступки его внушили подданным восторженную любовь. Я никогда не слышал, чтобы подобная честь была оказана обыкновенному смертному. На это был возможен лишь один ответ. Я нагнулся, поднял меч с земли, поднес острие к своим губам, подошел к Хору Вастусу и собственноручно надел на него оружие.

– Хор Вастус! – молвил я, положив руку ему на плечо. – Я не имею ни малейшего сомнения в том, что буду нуждаться в твоем мече. Но прими честное слово Джона Картера, что я никогда не потребую, чтобы ты поднял его иначе как на защиту правды и справедливости!

– Я всегда это знал, мой принц! – ответил он. – И помнил это, когда бросил к твоим ногам мой любимый клинок.

Пока мы обменивались любезностями, появилось множество воздушных лодок. Скоро к нашим ногам опустилась одна из них, настолько большая, что могла свободно забрать двенадцать человек. С нее спрыгнул офицер и, подойдя к Хору Вастусу, отдал ему честь.

– Кантос Кан желает, чтобы спасенный отряд был немедленно поднят на палубу «Ксавариана».

Когда мы подходили к судну, я взглянул на членов моего отряда и впервые заметил, что Тувии среди нас нет. После расспросов выяснилось, что ее никто не видел с тех пор, как Карторис, желая спасти девушку, погнал тота бешеным галопом по направлению к холмам.

Хор Вастус тут же отправил дюжину воздушных разведчиков, чтобы искать ее во всех направлениях. Она не могла ускакать далеко. Остальные вступили на палубу посланного за нами судна, и минуту спустя все были на «Ксавариане».

Первый человек, приветствовавший меня на корабле, был Кантос Кан. Мой старый друг занимал теперь высшую должность во флоте Гелиума, но для меня он оставался все тем же храбрым товарищем, который делил со мной лишения в погребе варунов, ужасные зверства Великих игр и опасности во время поисков Деи Торис внутри враждебного города Зоданги.

Тогда я был еще неизвестным странником на чуждой планете, а он простым молодым офицером в гелиумском флоте. Теперь Кантос Кан повелевал всем воздушным флотом страны, а я был принцем из дома Тардоса Мориса, джеддака Гелиума.

Он не спросил меня о том, где я был. Подобно Хору Вастусу, он боялся правды и не хотел вырывать из меня признания. Он знал, что рано или поздно все откроется, а до тех пор радовался, что я вернулся. Карториса и Тарса Таркаса он приветствовал с восторгом, но также не спросил, где они были. Он не мог оторвать глаз от моего мальчика.

– Ты не знаешь, Джон Картер, – воскликнул он, – как все мы в Гелиуме любим твоего сына! На нем как будто сконцентрировалась вся любовь, которую мы питали к его благородному отцу и его бедной матери. Когда стало известно, что он погиб, десять миллионов людей рыдали.

– Что ты хочешь этим сказать, Кантос Кан? – прошептал я. – Отчего ты говоришь «бедная мать»?..

Эти слова показались мне полными какого-то страшного значения.

Он отвел меня в сторону и сказал:

– В течение целого года с того дня, как Карторис исчез, Дея Торис оплакивает своего мальчика. Удар, поразивший ее много лет назад, был слегка смягчен материнскими заботами, так как сын твой родился в ту самую ночь.

Она ужасно страдала. Весь Гелиум знал это, и весь Гелиум оплакивал вместе с ней смерть ее супруга. Но после того как пропал сын, у нее ничего не осталось. Экспедиция за экспедицией возвращались, не найдя никаких следов Карториса, и наша любимая принцесса горевала все сильнее и сильнее. Всякому, кто видел ее, становилось ясно, что скоро и она последует за своим любимым в долину Дор, и это вопрос немногих дней.