Никогда бы не подумала, что с таким аппетитом буду уплетать крылья птиц или зажарившийся беличий хвост. Звучит ужасно, правда, но если не думать о том, кого ты ешь, то выходит очень даже неплохо. Во всяком случае лучше, чем ничего.
Когда у нас еще была вода, мы с Грейс утопали в бесконечной стирке, чтобы хоть немного сохранить тот комфорт, при котором ты все еще ощущаешь себя человеком. Мы застирывали одежду дешевым мылом, которое изо дня в день все больше разъедало кожу на ладонях. С каждым днем я сталкивалась с невероятной сухостью рук из-за которой кожа покрывалась чешуйками, а местами и трескалась.
Стоит ли говорить о том, что я просто молила о креме для рук, молочке для тела и, черт возьми, простой зубной щетке. С каждым новым днем мы сталкиваемся все с большими препятствиями, поэтому проблемы, касаемые личной гигиены и простого человеческого комфорта, тут же отходят на второй план.
День сорок пятый
Мам, я все еще скучаю по тебе.
По твоей широкой улыбке и укоризненному взгляду, который с самого детства буквально заставлял меня напрочь забыть обо всех шалостях. По твоему фирменному тыквенному пирогу по воскресеньям и милым колыбельным, которые ты пела на ночь Иззи. Я скучаю по твоим веселым морщинках радости вокруг синих синих синих глаз и чокнутому отношению к идеальной чистоте.
Скучаю по тем дням, когда ты собирала меня в начальную школу и каждое утро заботливо плела косы, которым завидовали все девчонки из класса. Ты так аккуратно натягивала прядку за прядкой, так умело справлялась с колтунами… и хоть иногда я орала как чокнутая от боли… я все равно была благодарна тебе за заботу. Ты вставала в сущую рань, чтобы приготовить завтрак и отвезти меня в школу, когда могла себе позволить поспать еще два лишних часа до работы и отправить меня на школьном автобусе…
Я никогда не говорила тебе этого и прямо сейчас чертовски корю себя… но я действительно люблю тебя. Что бы я тебе не говорила на эмоциях, со злости, как бы я не кричала о своей самостоятельности и не хлопала входной дверью… я все еще люблю тебя…
Глубоко внутри, в неведомых недрах сознания, надежда, что ты жива, все еще теплится во мне, согревая с каждым днем, и не позволяя опускать руки. Я верю, что смогу обнять тебя, ощутить тепло твоего тела и запах твоего любимого лавандового крема для рук. Я знаю, что мы доберемся до лагеря беженцев, я увижу тебя там и застыну посреди дороги, не в силах сделать долгожданный шаг навстречу к тебе. А ты побежишь ко мне, мужественно сглатывая слезы на ходу, и обнимешь что есть мочи до первого хруста костей…
Я верю.
Я хочу в это верить…
* * *
Закрываю блокнот, резко откидываясь на мягкую спинку дивана. Потрепанные кожаные края рассекают воздух, отчего торчащие пряди волос делают двойное сальто, на мгновение перекрывая взор.
Она была права. Она всегда была чертовски права, словно предчувствовала свою непростую судьбу. Ева очень скучала по матери и, наверняка, побежала бы ей сегодня навстречу, крепко обнимая в ответ. А потом без конца и края начала задавать кучу вопросов, на которые миссис Финч отвечала бы еще неделю.
Но я этого не сделала.
Взгляд улавливает настенные часы. Стрелки показывают половину двенадцатого ночи.
— Не могу уснуть, — раздается тихий голос Рона. Он уже несколько минут молча наблюдает за мной со стороны, плечом облокачиваясь об дверной косяк спальни. Его руки — в свойственной ему манере — переплетены на груди, а взгляд прозрачно-серых глаз скользит по моему лицу. — Похоже придется привыкнуть спать с закрытыми глазами. До сих пор не верится, что мы в безопасности… по крайней мере, относительной.
Ловлю себя на мысли: мне чертовски непривычно видеть Рона без надежного бронежилета поверх черной застиранной футболки-поло, которая, в силу своей изношенности, должна в скором времени превратиться в серый клочок ткани. Рассеянный взгляд мельком пробегается по его полуобнаженному торсу, на пару секунд застревает на татуировке скорпиона, выбитой на шее…
И тут же насильно направляется куда-то сквозь воздух, на пару минут выпадая из реальности. Пытаясь избавиться от странного ощущения, внезапно возникшего от одного только взгляда на его полуобнаженный торс. Пытаясь избавиться от воспоминаний, которые тысячами осколков поражают сознание и притупляют осознание реальности. Пытаясь избавиться от назойливых мыслей, что он совсем рядом…
— Считаешь, я должна подойти к миссис Финч и все ей рассказать? — слышу собственный приглушенный голос спустя пару минут, разрезающий тишину между нами.
— Хорошо, что ты сама догадалась об этом, — отвечает он хриплым бархатистым голосом, которым хочется окутаться словно одеялом в дождливую осеннюю погоду. Одно мгновение и диван из оливковой замши продавливается под тяжестью его веса. Совсем в паре дюйме от меня. Я в паре дюймов от его прикосновения. — Она имеет право знать правду, какой бы горькой она не была.
— Она… она будет считать меня монстром… как и все в этом поселке, — раздается мой прерывистый шепот.