– Вы хотите сказать, что Бюро в это как-то вовлечено?
– Уверен, что нет.
– Но?..
– Ничего.
– Но?..
– Но я человек, для которого существуют только белый и черный цвет. И я предпочитаю получать четкие ответы – да или нет, которые смогу принять без колебаний.
– Тогда – нет. Принято без малейших колебаний. Сразу. И вне всяких сомнений. Бюро не может быть вовлечено в подобные вещи. Это худший вариант безумия.
– Ладно, – сказал Ричер. – Поехали. И скажите мне, если захотите, чтобы я на некоторое время сменил вас за рулем. Я знаю дорогу.
Соренсон сделала разворот на сто восемьдесят градусов, потом выжала газ, и автомобиль помчался сквозь дождь. Они миновали мотель на скорости около шестидесяти миль в час. Днем он выглядел немного иначе – лампы на стенах не горели, и обшивка казалось более бледной.
– Я заплатил за две ночи в мотеле. И провел в комнате около тридцати секунд.
– Зачем же вы заплатили? – спросила Соренсон.
– Я чувствовал вину за его стену.
– Но вы же ни при чем.
– Тогда я так и думал.
– У вас не должны были возникнуть угрызения совести. Не из-за него. Мне он не понравился.
– Ну, у меня в кармане до сих пор лежит ключ от номера. Может быть, я отправлю его по почте. Или не стану этого делать.
Когда они подъехали к первому перекрестку, Соренсон затормозила слишком поздно – шины завизжали, машину занесло на влажной дороге. Джулия сбросила газ, выровняла автомобиль и помчалась дальше.
– Извините, – сказала она.
Ричер не ответил. В его положении не стоило жаловаться. Они все еще оставались на дороге, а он бы брел по полю.
– Покрышки следует сменить, – сказала она. – Я заметила это по дороге сюда.