— Жаль. Думал, хоть кого-то нашли. А то ведь по деревням езжу — страшновато. Ладно, бывайте. Поеду.
— Всего доброго, дядя Слава!
Надев фуражку, почтальон закрутил педали, разогнал мопед — затарахтел двигатель. Проводив его взглядом, Женька уселась на лавочку и принялась распаковывать бандероль — любопытство взыграло!
Мимо вновь проехал автобус. Тот же самый — «ЗИЛ сто пятьдесят восьмой». На этот раз — в Тянск. Последний вечерний рейс.
— Ой, смотри — Михаил Петрович! — отвлекаясь от бандероли, Женька кивнула на автобус. — Сзади сидит. С бородкой и в шляпе… Ну, дачник городской, Мельников. Что у Потаповых комнату снял. Ботаник! У нас гербарии собирает. Как я!
— А-а…
— Интересно, что же он, насовсем уехал? А как же заказное письмо? Дядя Слава просил…
— Да разберутся они как-нибудь с письмом, Женя. Ладно, пора мне.
— Макс, стой! — ухватив парня за руку, Женька протянула пакет. — Помоги, а то тут бумага такая твердая…
— Давай. — Максим быстро справился с бандеролью.
— Открытка! Это мне на день рождения! — девушка радостно хлопнула в ладоши. — И какие-то странные пленки. Это что, Макс? Рентген, что ли?
— Это пластинки, Женя, — покровительственно хохотнул Максим. Ну, хоть в чем-то сегодня он эту приставучую мелочь уел! А то и про автобусы она все знает, и про мопеды… Гляди-ка — «папа шофер»!
— Видишь, вон — звуковая нарезка. Так и называются — записи на костях. Их стиляги слушают.
— Так, по-твоему, я — стиляга? — Женька сердито сверкнула глазами.
— А вот хвостик распустишь — будешь очень даже похожа!
— Я?
— Смотри-ка, тут и подписано…
— Дай! «Армстронг» — ого! Ой — «Под небом Парижа»! Как здорово-то! Давно хотела эту песню иметь. Еще какой-то Элвис Пресли — такого не знаю…
— Зато я знаю! Это стиль такой — рокенрол. Мы как-то на танцах ставили. Говорю же — стиляга!
— Сам ты — стиляга!