– И ты допила.
– Да, давно. Странно, что ты… – Она не договорила, улыбнулась чуть виновато, добавила: – Дмитрий, мне пора.
Он кивнул. Нет, не понимающе – скорее, протестующе. Так вот странно у него получилось.
– Береги себя. Не выходи из комнаты ночью. Обещай!
– Обещаю. – Софья тоже кивнула. – И ты обещай…
Конечно, он пообещал. Сейчас, взвинченный, еще не утративший кураж, он не боялся ни черта, ни дьявола, ни… оборотня.
Не знал Дмитрий Рудазов только одного, какой странной, какой невероятной выдастся эта ночь…
До города он добрался без приключений, считай, еще по свету, тут же улегся спать, рухнул в постель, словно подкошенный, и почти сразу же провалился в глубокий сон.
…Ему снился лес – густой, дикий, неласковый к чужакам. Но в лесу этом он не был чужаком, он знал каждую тропку, слышал каждую пичугу, чуял след каждого зверя. Звери были слабыми, куда слабее его. И осознание того, что во всем лесу нет существа, страшнее и опаснее, чем он, пьянило. Он рвался вперед, не обращая внимания ни на звуки, ни на запахи, мчался по специально для него вымощенной лунной дорожке, пока не очутился на краю обрыва перед еще не вошедшей в полную силу луной. Когти вспороли землю, голова запрокинулась вверх – к луне, к хороводу звезд…
… А потом голове вдруг сделалось больно, словно кто-то дернул его за загривок, опрокинул на спину. Дмитрий оскалился, зарычал и… проснулся.
Над головой и в самом деле было ночное небо, с нарождающейся луной и хороводом звезд, таких близких, что только руку протяни. Дмитрий потянул и удивился, что это и в самом деле рука, а не волчья лапа, таким ярким, таким удивительно реалистичным был его сон. Вот только уснул он в своей постели, а проснулся… Где же он проснулся?
– Очухался, – послышался в темноте голос Кайсы.
– Зачем ты его ударил? – А это, кажется, мастер Берг. Мастер Берг, который никогда не покидал острова…
– А как иначе было его остановить? – В горло, под кадыком, уперлось острое жало ножа. – Эй, ты как? – спросил Кайсы и легонько надавил на рукоять.
– Уберите, – прохрипел Дмитрий. – Уберите, пока я не сломал вам руку.
Он ведь и в самом деле мог сломать. Для этого в нем было достаточно и силы, и ярости.
– Обещай не дурить, – произнес Кайсы спокойно, но нож все-таки убрал.
Рудазов и не собирался дурить, для начала ему нужно было понять, где он очутился.
– Ты во дворе Софьиного дома, Дмитрий, – а это уже голос Виктора. И этот здесь. – Ты ломился к ней, едва снова дверь с петель не снес.
Он ломился? Едва не снес дверь?..