Скарсдейл и Ван Дамм также были чрезвычайно довольны — настолько, что иногда забывали о своих перепалках. Наш прощальный ужин в Риме выдался таким веселым, что они даже согласились позировать для дружеской фотографии, предназначенной для одного из континентальных светских журналов. Я полагаю, что неплохо справился с задачей и провел свой вездеход вверх и вниз по дюнам с минимумом суеты и проблем. На самом деле все четыре машины показали себя очень хорошо, и в один из ветреных дней мы также опробовали резиновые лодки у берегов Остии, получив и здесь приятные результаты. Скарсдейл особенно беспокоился о коротковолновых рациях и кондиционерах, и в обоих этих случаях испытания оказались обнадеживающими.
Затем глубокой ночью вездеходы были отвезены в доки и погружены на грузовое судно, место назначения которого нам тогда было неизвестно. Мы также отплыли на этом же судне, и с этого момента перестали сообщать публике какие-либо сведения о Большой северной экспедиции 1933 года. Я все еще не могу открыть миру, куда мы отправились и где именно высадились, и пусть читатель судит, оказал ли я тем самым миру дурную услугу.
Факт остается фактом: я не стану — не смею — вдаваться в подробности, и причины выяснятся в ходе моего повествования. С приближением нашего отряда к этому проклятому краю и этим проклятым горам краски неизбежно потемнеют. Из сказанного до сих пор читатель уже может сделать вывод, что мы двинулись не на север, а на восток. И по мере нашего продвижения все веселье, солнечный свет и дружеские отношения, так радовавшие нас среди туманных холмов Суррея, казалось, постепенно испарялись, как будто их никогда и не было.
Это не означает, что мы начали испытывать враждебность друг к другу или перестали быть сплоченной командой, но по окончании нашего долгого путешествия, занявшего больше месяца, чувство напряжения, ожидание и, наконец, ощущение какой-то скрытой угрозы заменили непринужденное общение предыдущих месяцев.
Мы высадились в ужасных условиях тропической жары, наняли носильщиков и направились в глубь континента.
Миновало еще несколько утомительных недель; на протяжении этого времени нашими главными заботами были жара, насекомые и мелкое воровство, распространенное среди носильщиков. Могу только сказать, что мы прошли вдоль границы Тибета, но больше ничто не заставит меня точнее указать местонахождение нашей цели. Еще несколько недель мы пересекали предгорья, поднимаясь все выше. Погода становилась прохладнее, пышная субтропическая растительность уступала место более засушливым ландшафтам, в которых господствовали скалы, ледяные горные потоки и древние пласты вулканического пепла. Более холодная погода была, конечно, облегчением после липкой жары равнин и очень помогла нам.
Четыре вездехода вели себя достойно, и на горных дорогах мы смогли поддерживать среднюю скорость примерно в ю миль в час, что было исключительно хорошим показателем для такого типа местности. Работа машин была настолько впечатляющей, что однажды я услышал, как Скарсдейл прямо перед Ван Даммом рассыпался в похвалах инженерным решениям доктора. Оглядываясь назад, я часто задаюсь вопросом, не помогало ли что-то самой природе неумолимо приближать нас к нашей мрачной цели. Кто знает? Но я помню пульсирующий ритм, который, казалось, жил своей собственной жизнью, этот барабанный бой, который подчеркивал тонкий, высокий вой динамо-машин, что ежедневно влекли нас вперед, все выше, все дальше, все ближе к темной, угрожающей линии далеких гор. Там, сказал Скарсдейл, мы должны будем расплатиться с носильщиками и устроить временную базу в древнем городе Зак.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мы прибыли в Зак 1 сентября и расплатились с носильщиками, которые по привычке нещадно торговались и ворчали. Немного позже я подробнее опишу этот старинный город с крепостными стенами и мавританской архитектурой. Мы устали от долгого путешествия; постоянные рывки рычагов на горных тропах вызывали у сидевших за рулем что-то вроде тошноты. Естественно, мы могли время от времени отдыхать, так как нам приходилось часто останавливаться, чтобы нас могли догнать носильщики; тем не менее, было благословенным облегчением узнать, что Скарсдейл намеревался остаться в Заке на целую неделю.
Мы могли снова питаться свежими фруктами и овощами, поскольку условия на этом высокогорном плато благоприятствовали земледелию и Зак славился по всему региону качеством своих продуктов. Нам также нужно было накопить силы — впереди нас ждало первое испытание. На небольшом и по необходимости кратком военном совете, устроенном профессором в командном вездеходе в вечер нашего прибытия, он сообщил, что путь наш лежит через пустыню в Нильстрем, последний населенный пункт перед прыжком в неведомое.
Нильстрем располагался не менее чем в двухстах километрах от Зака. Я смотрел на профессора с благоговейным трепетом, ведь он кое-что рассказал мне о своей предыдущей экспедиции в этих местах. И, если я правильно его понял, он в то время проделал весь этот путь пешком. Даже учитывая помощь носильщиков, оставшихся на горе и, без сомнения, знакомых с пустыней, это было огромным достижением. Я вспомнил своего друга Робсона и его истории о «прогулках» профессора — и глянул на Скарсдейла с еще большим уважением, если это только было возможно.
В течение следующих нескольких дней мы наслаждались всеми удобствами, какие мог предложить город. Мы, понятно, жили в вездеходах, но смогли дополнить наш несколько однообразный консервированный рацион достославными фруктами и овощами Зака. Ван Дамм и остальные были заняты обслуживанием вездеходов, готовясь к переходу через пустыню, я же тем временем запечатлевал на пленке наше новое окружение. В течение недельного отдыха профессор созвал несколько совещаний, но, хотя он и другие подробно рассказывали о технических проблемах, с которыми мы могли столкнуться, никто напрямую не высказывался об ожидающих нас опасностях или точной цели Большой северной экспедиции.
Невзирая на эти курьезные экивоки, в один из последних вечеров в городе
Скарсдейл отвел меня в сторону, чтобы еще раз подчеркнуть важность — и секретность — нашего проекта. В тот день, впервые в Заке, наши большие резервуары с водой, каждый вместимостью более тысячи галлонов, были заполнены для перехода через пустыню. Вода сначала кипятилась, а затем химически очищалась в соответствии со сложным ритуалом, разработанным Ван Даммом и профессором.
Обитатели Зака, любопытная раса с длинными, заостренными головами, чем-то похожая на древних египтян, были самым невозмутимым и безразличным народом из всех, кого я когда-либо встречал; они не только отказывались позировать для фотографий, но и ничуть не интересовались ни нами, ни занятиями Большой северной экспедиции. Это казалось мне совершенно удивительным: подумать только, ведь они никогда в жизни не видели автомобиля, не говоря уже о таких замечательных машинах, как те, на которых мы приехали.
В своих темных конических шляпах и белых одеждах, очень похожих на пижамные куртки, которые жители носили со штанами до колен и мягкой кожаной обувью, они казались сдержанными и угрюмыми, хотя среди женщин попадались исключительные красавицы. Девушки были особенно белокожими и имели склонность обнажать одну грудь и сосок; покрой их одежды в глазах западного человека выглядел чрезвычайно провоцирующим. Но Скарсдейлу едва ли требовалось делать предупреждение, которое он счел нужным высказать в первый вечер нашего пребывания в Заке; надменное и гордое поведение мужчин и смертоносные ножи, что они носили в ножнах с медными заклепками на поясе, и без того обескуражили бы самого пылкого поклонника их женщин.
Устрашающие для чужих, в своей среде они придерживались абсолютной полигамии. Некоторые женщины предпочитали брачные союзы с тремя или четырьмя мужьями и только их одаривали своей благосклонностью; в то же время, у кое-кого из наиболее именитых граждан было по восемь и более жен, все моложе двадцати лет. К счастью для нас, та мера сотрудничества населения, в какой мы нуждались, была обеспечена местным правителем, миром Зака. Скарсдейл познакомился с ним во время своего предыдущего визита. По меркам Зака, мир был человеком крайне жизнерадостным; более семи футов ростом и пропорционально широкий в плечах, он сердечно приветствовал нас и настоял, чтобы мы поставили наши вездеходы в стенах его дворца.
Это необычное здание имело шесть внутренних дворов, вымощенных очень красивыми мозаичными плитами; сам дворец был окружен стеной из розового гранита высотой более двадцати футов, и солнце безжалостно отражалось от мозаичных плит, так что мы сначала пожалели о гостеприимстве властителя, вынудившем нас расположиться в этом жарком месте. Однако, когда Скарсдейл пожаловался миру на наши трудности, тот перевел вездеходы в тенистый внутренний двор, изобиловавший странной растительностью с алыми и зелеными плодами, где фонтаны чистой воды звенели в свинцовых бассейнах.
Здание дворца было выстроено из какого-то белого вулканического камня или пепла, спрессованного в кирпичи, и походило на гигантский свадебный торт; в определенное время дня было опасно для глаз смотреть прямо на него, так ослепительно сияло оно на солнце, и всем нам, будучи в пределах дворца, приходилось носить темные очки.
Город Зак занимал господствующее положение на плато; то было очень древнее и даже красивое место с белыми и медового цвета зданиями и облаками розовых птиц, напоминавших голубей; птицы населяли городские башни и дворы и порой тысячами взмывали в воздух и кружились над Заком, словно второй закат, когда солнце пустыни окрашивало их оперение красным. В Заке было не менее десяти тысяч жителей, и цивилизация была достаточно передовой для тех мест; имелось около сотни землевладельцев, и многие жители города ежедневно выходили работать на поля и в сады, которые были чрезвычайно плодородны, несмотря на яростное солнце, и обильно орошались благодаря сложной системе водоснабжения, управляемой из города.
ebooksa