«Складно врешь. Даже не понял, где именно. Дело остается у тебя. Приступишь к расследованию со следующей недели. А пока — выздоравливай.
Тэд прочитал и усмехнулся. В этом был весь его начальник. Прямо, честно, по существу, но веря. Ловец переглянулся с сорокой.
— Значит, три дня мне еще в этой целильне куковать, — обратился он к единственной собеседнице.
Сорока стрельнула в него хитрым взглядом и глумливо заклекотала.
За окном начал собираться дождь, готовясь заступить на ночную смену. Ближе к полуночи по стеклу ударили первые мелкие капли, но Тэд этого не слышал. Он выполнял распоряжение начальства — старательно поправлялся и спал.
Время утекало сквозь пальцы. Но сейчас, когда он уже готов был отказаться, сдаться, эксперименты начали давать свои плоды.
Он глянул на Ирму. Девчонка сидела на цепи. Один конец вереницы стальных колец был вмурован в стену, второй — заканчивался замком, который в свою очередь скреплялся со стальным ошейником. Порою ему казалось, что его «эталон» начал сходить с ума. Медленно, но верно теряя связь с разумом.
— У тебя ничего не получится, — убежденно заявила девченка, поджимая ноги под себя: пол в подвале каменный и жадный до человеческого тепла так и норовил после лобзаний стоп подарить кашель с простудой. От его холодных поцелуев спасал лишь сломанный тюфяк, на котором и сидел пленница.
Ее разбитая верхняя губа, синяки на руках и плечах красноречиво свидетельствовали о недавней вспышке гнева ее хозяина.
— Опять дерзишь? Давно под плетью не выла?
— Может, хочу довести тебя до бешенства, чтобы ты меня наконец убил? — в ее взгляде не было злости.
Ирма давно перешагнула ту грань, когда веришь, что твой мучитель тебя отпустит, если скажешь ему все, что он хочет услышать, если будешь выказывать ему готовность служить и почтение. Она уже была на той стороне, где не бояться смерти. Скорее Ирма ее ждала. Желала разумом. Но молодое тело сопротивлялось, хоть и неосознанно. Даже вот сейчас. Она не отдавала себе отчета, когда поджимала ноги, в попытке согреться.
Хотя ее хозяин, он мучил ее порою на грани, но никогда не позволял именно что умереть. Сам же почти убивал, и воскрешал, вливая зелья и опутывая заклинаниями, и называл при этом не по имени, а не иначе как «эталон».
На алтаре, посреди лаборатории, которая была оборудована прямо тут, в подвале, лежал обнаженный юноша: молодое сильно тело, красивые черты лица. Ему было от силы семнадцать. Смуглый, со смоляными волосами до плеч.
— Отличный-с экземпляр-с, — подтверждая мысли Ирмы пропел дух, зависнув над телом. — Опоили-с настоем-с белладонны-с?
— Да, Прикс, да. Все согласно расчетам. Три капли на фунт массы тела.
— Не злис-с-сь, — дух уловил раздражение хозяина лаборатории. — Но все же я три года-с ждал-с этого момента-с. С тех самых пор-с, как ты вытащил-с меня из барьера-с.
— Вот и подожди еще немного. Сейчас используем наш «эталон» в качестве «гасилки», а если точнее — стабилизатора энергии магического порядка шестой степени…
— Раньше-с это называлос-сь проще: частица-с бога, — проворчал дух сумасшедшего ученого.