Я лишь кивнула, но когда передо мной положили лист гербовой бумаги и писчее перо, а потом заботливо подвинули чернильницу, я все же не выдержала:
— Только увольте меня от вашей диктовки.
Мессир ничего не возразил, а лишь довольно попыхтел трубкой. В его загадочной полуулыбке мне почудилась хитрость прожженного лиса, но я упрямо тряхнула головой и принялась выводить руны. Слова ложились на бумагу легко. Даже ни одной кляксы на целый лист умудрилась не поставить, ни проколоть бумаги, ни ошибиться. Я писала, а все эмоции были где-то далеко, словно уже перегорели. Я излагала лишь сухие факты.
Закончила на удивление быстро. Пересыпала бумагу песком, дождалась, пока впитаются излишки чернил и стряхнула. А потом протянула мессиру. Тот сразу же голодным клещом впился в строки заявления. Вот только я описала исключительно попытку убийства меня собственным супружником. О том, что Тэд вытянул из барьера душу отца не упомянула и запятой. Я ведь законопослушная? Абсолютно. И пусть попробуют доказать иное. А самой себе подписывать приговор — я еще не выжила из ума.
— Это все? — на всякий случай уточнила у начальника, поглощенного чтением.
— Конечно нет, — буркнул он, держа в одной руке трубку, а в другой — бумагу. — Не отвлекайте.
Я терпеливо пождала, пока мессир не отставил бумагу, вопросив:
— Нет, вот вы здесь все рассказали на полном серьезе? Ничем не рискуя? Вы мне просто нравиться начинаете.
— А вы мне — заканчиваете, — невежливо оборвала его я.
Начальник же, вместо того, чтобы обидеться, просиял как от комплемента.
— Милая моя, Хло, — обратился он доверительно. — Понимаете в чем дело… одного заявления не достаточно. Вот придет ко мне сейчас какой-нибудь забулдыга, и скажет, что он — бастард императора. И что мне прикажете делать?
— В случае с императором могу вам лишь посочувствовать, но мой гораздо проще. Достаточно эксгумации и вызова штанного некроманта. А если следствие удовлетвориться показаниями души, то и того проще — ловца. Пусть приведет из-за грани душу моей служанки. Во время взрыва погибла как раз Лили, а не я. Ее дух это подтвердит.
— Ууу… какие умные все пошли, и законы знают, — недовольно проворчал в белые усы мессир и даже засопел.
Меня же, словно безднова каракатица за язык потянула, и я не удержалась от подколки:
— Да не бойтесь вы так сильно этого дела. Вспотеете.
Мессир на это мне ничего не ответил, а развернулся, убирая мое заявление в стол и бурча себе под нос: «А первый раз такая скромница была… Это все Ронг. Надо же, такую девку испортил».
На этот его бубнеж поперхнулась уже я, а потом краем глаза поймала мелькнувшую на миг довольную улыбку мессира и поняла: прекрасно он знал, что я услышу, и на мою шпильку ответил аналогичной.
— Если все так, как вы утверждаете, то после выходных вашим делом займется один из ловцов.
«Но…», — начала было я возражать и была остановлена непрекословным: «Сегодня никак. Последний день рабочей недели. Завтра праздник — День золотого кленового листа, а за ним — выходной. Так что аккурат с первого дня следующей недели и начнем». С этими словами мессир хлопнул в ладоши и выразительно развел руки в стороны в жесте «Пока все».
А я отчего-то испытала облегчение. Как приговоренный, которому отсрочили казнь. У меня оказалось в запасе еще три дня: сегодняшний, завтра и выходной чтобы побыть с Заком простой девушкой с окраины.