Нельсон

«Мне жаль, что вам пришлось разойтись во взглядах с вице-адмиралом Томпсоном, но даже если бы день казни выпал на Рождество, я бы все равно приказал казнить бунтовщиков! Можно лишь догадываться, что их сторонники внушали бы матросам за воскресным грогом».

Нельсон не хотел вешать матросов, да и человек он религиозный, но… Полагаю, вы и сами все поняли. Адмиралы собирались воевать, в воскресенье за грогом им были нужны только «правильные» разговоры.

В Англии волнения на флоте еще продолжались, когда 14 июля 1797 года Нельсон получил инструкции от Джервиса. В его распоряжении – эскадра из семи кораблей и капера. Адмиральский вымпел – на «Тезее». Задача – «как можно быстрее подойти к острову Тенерифе, чтобы занять позиции для дальнейшего захвата города Санта-Крус…» Началась кампания, в которой Нельсон почти потерял славу и потеряет руку.

Сначала эскадра Нельсона должна была организовать блокаду Кадиса, важнейшего испанского порта. «Доны» после Сент-Винсента выходить в море и ввязываться с англичанами в открытый бой категорически не хотели. Понять их можно. Кадис к тому же прекрасно укреплен. Только блокада!

Блокада – дело муторное. Блокадные будни – скучны донельзя. У Нельсона был приказ, но он уже привык нарушать приказы. Пара-тройка несанкционированных ночных обстрелов Кадиса, а потом – ночная вылазка. Небольшой отряд во главе с самим Нельсоном на барже пробрался в гавань и взял на абордаж дозорный испанский корабль!

Геройство ради геройства, только личное. Однако Нельсон едва не погиб. Спас его старый «агамемнонец», матрос Джон Сайкс. Один из участников событий написал: «Испанцы дрались как черти. Казалось, они хотят отомстить Нельсону за его недавнюю победу. И, по-видимому, они знали его в лицо, так как направляли удары именно против него и других офицеров.

…Сайкс уже дважды успел спасти адмирала, когда увидел занесенную над ним саблю, удар которой наверняка размозжил бы ему голову. В ту же секунду он понял, что не сможет отвести удар, ведь испанец стоял между ним и Нельсоном. Еще миг – и Нельсон был бы убит! Сайкс подставил свою руку, мы все это видели, мы все – свидетели его подвига. Сразу же, издав победный клич, с удвоенной яростью бросились мы на врага… Мы взяли корабль на абордаж и увели его… Нельсон, обняв раненого матроса, сказал: “Я никогда этого не забуду, Сайкс!” Сайкс же ответил ему: “Главное, что вы живы, сэр”».

Нельсона потом будут упрекать в том, что он все же «забыл» Сайкса. Странноватое, на мой взгляд, обвинение. Нельсон, конечно, любил похвастаться и себя хвалил чаще, чем кого-либо другого. Однако, в отличие от подавляющего большинства знаменитых военачальников, он всегда находил добрые слова и для офицеров, и для матросов. Я, во всяком случае, дважды встречал похвалу в адрес Джона Сайкса.

Да, не конкретно за ночной бой у Кадиса, но имя – названо. И потом, жизнь Нельсона с начала 1798 года развивалась чрезвычайно бурно и быстро закончилась. Может, у него не было повода вспомнить о Сайксе? Во всяком случае, про «бездушие» Нельсона рассуждать не стоит. Он – точно не такой.

Вот то, что Нельсон порой совершал непродуманные «боевые действия», – абсолютная правда. Десант у Кадиса – дерзкая выходка и ничего более. Адмиралу Джервису она, кстати, совсем не понравилась, он даже сделал Нельсону выговор. Но, по правде говоря, Джервис уже находился в плену иллюзии, которая называлась «Нельсон может все». И Нельсон про себя думал так же! Что ж, пришло время и для жестокого разочарования.

Глава четвертая

Рука Нельсона

Придет время – и они вычеркнут друг друга из жизни. Джосайя Нисбет – человека, которого он боготворил. Горацио Нельсон – своего пасынка. Есть те, кто считает, что Нельсон поступит некрасиво. Кто-то, напротив, утверждает, что адмирал слишком долго терпел.

Разбираться придется, но о самом главном лучше сказать сразу. Джосайя Нисбет спас Нельсону жизнь. Если этого достаточно, то для чего? Чтобы Нельсон не забыл? Он не забыл, но с какого-то момента перестал вспоминать. Плохо? Если бы все было так просто! Оба пошли по дороге разочарований, вот только Джосайя действительно спас жизнь своему отчиму.

…Есть две версии относительно того, почему Нельсон предпринял очень плохо подготовленную атаку на гавань Санта-Крус на острове Тенерифе. Первая – он хотел победить после прежних неудач. Вторая, совсем не героическая, – жажда обогащения. В ее пользу – и та инструкция, которую получил Нельсон от адмирала Джервиса прямо перед началом похода.

Действительно, практически все уже слышали о том, что в Санта-Крус прибыл из Мексики галеон с самым ценным грузом – золотом. Такие вот «золотые» или «серебряные» испанские корабли с давних времен были для англичан едва ли не самой желанной добычей. Капитаны и адмиралы получали невероятные призовые в виде процента от захваченного корабля. Всего один корабль – и финансовые проблемы решены до конца жизни.

Полагаю, что для вечно жалующегося на бедность Нельсона это отличный стимул. Однако списывать все на «страсть к наживе» я бы не стал. Какая-нибудь победа все равно была нужна адмиралу, а разве плохо совместить героическое с практическим?

В общем, он буквально начал атаковать графа Сент-Винсента просьбами «совершить набег» на Санта-Крус. Адмирал Джервис про золото тоже слышал. И тоже – наверняка держал это в голове. Только оборона Кадиса показала, что испанцы будут яростно защищаться и больших потерь не избежать. Джервис уже не был уверен в необходимости штурма Санта-Крус…

Нельсон проявил необыкновенную настойчивость, и командующий в конце концов сдался. Однако он совсем не хотел потерять своего любимого адмирала и в личной беседе предупредил его – в схватку не лезть, только руководить. Нельсон пообещал. Большинство обещаний даются для того, чтобы их нарушить.

План был простым и, как обычно, необыкновенно дерзким, а попытка реализовать его закончилась полным провалом. Признаем, Нельсон необыкновенно хорош в море, но всякого рода десанты у него получались как раз не очень хорошо. Да и удача глубокого синего цвета как-то не очень хотела приобретать цвет песочный. Ладно, признаем еще и то, что знаменитая смелость Нельсона далеко не всегда была умной, иногда – ровно наоборот. Особенно в тех случаях, когда в основе ее лежало в первую очередь упрямство.