Восторженные крики! «Йgalitй! Йgalitй!» («Равенство! Равенство!») Так называли этого человека – «Филипп Равенство», «Филипп Эгалите». Некогда герцог Орлеанский, кузен короля, только что приговорил к смерти своего брата. Он был невероятно популярен, представитель младшей ветви Бурбонов, ставший революционером. Погубил Филиппа Эгалите его собственный сын, герцог Шартрский. Он оказался замешанным в заговоре генерала Дюмурье, сам бежал, а отца арестовали. 6 ноября 1793 года казнили. Филипп вел себя в высшей степени достойно, и даже ненавидевшие его роялисты признали:
История не закончена. Герцог Шартрский станет новым герцогом Орлеанским, а в 1830 году, под именем Луи-Филиппа, и королем французов. Это он вернет во Францию останки Наполеона. А ведь Луи-Филипп никогда особо не симпатизировал императору, Великую революцию так и просто ненавидел. Но к власти пришел в результате революции и получил (здесь он похож на своего отца) прозвище «король баррикад». Все же поразительная у Франции история в XIX веке!
…Вообще-то, правильнее называть Луи-Филиппа I «королем буржуа». Хотя бы потому, что окончательно вернувшийся во Францию в 1820 году герцог Луи-Филипп Орлеанский очень правильно себя вел. В политику не лез, занимался предпринимательством и, будучи одним из богатейших людей страны, держался скромно. Прекрасный семьянин, ходит по улицам Парижа пешком с портфелем в руках. Как он стал королем? Признаем, довольно случайно.
…Cлавные традиции «уличных боев» французы не забыли. Карл Х своей ультраконсервативной политикой раздражал практически всех, и в июле 1830-го Париж вдруг покрылся баррикадами. Революция! Вот только вождя у нее не было. Пришлось искать. Так у Франции появился «король баррикад», который, по правде говоря, на баррикадах ни разу и не был.
Когда что-то получается слишком легко и просто, это часто плохо заканчивается. Как раз случай Луи-Филиппа. В начале правления он был необыкновенно популярен, с ним связывали большие надежды, а закончится все очередной революцией. Но перед нами не стоит задача оценивать причины краха Июльской монархии. Нечто чрезвычайно важное Луи-Филипп сделал, а как оценивать его поступок, зависит от того, какая легенда вам больше нравится, «золотая» или «черная».
«Король буржуа» при всех его недостатках – они, безусловно, имелись – был неглупым и проницательным человеком. Он действительно пришел к власти во многом случайно. Он знал о том, что многие французы сожалели, что на престол вступил не сын «великого Наполеона», а «всего лишь» сын Филиппа Эгалите.
Великий Генрих Гейне, в то время проживавший в Париже, писал: «
Луи-Филипп-то как раз все понимал. И решил укрепить свой режим с помощью… страсти к Наполеону. Это было и хитро, и умно. Повторим, сам Луи-Филипп никогда не числился среди поклонников Наполеона, но его расчеты полностью оправдались. Постепенно возрождая культ императора, король говорил французам:
28 июля 1833 года, в третью годовщину Июльской революции, торжественно открывают Вандомскую колонну с новой статуей императора. Луи-Филипп присутствует на церемонии. Наследник «великой славы»? По крайней мере, человек, который хочет вернуть ее символы. Наполеон популярен – и король вместе с ним. Отметим несомненное достоинство Луи-Филиппа: он, особенно в начале правления, прислушивался к советам «знающих людей». Считается, что совет относительно Вандомской колонны ему дал Адольф Тьер.
Тьер – один из самых ярких политиков XIX века и, возможно, лучший историк среди политиков. Его монументальный труд «История Консульства и Империи» считается эталонным. А накануне Июльской революции Тьер был просто известным журналистом и автором популярной «Истории Французской революции».
Все, все неслучайно. Там, в его книге, герцог Шартрский (король Луи-Филипп) выглядел весьма неплохо. Может, король это запомнил? Наверняка, но доверие Луи-Филиппа Тьер завоевал по многим причинам. В том числе потому, что Тьер, будучи журналистом, прекрасно изучил общественный
Вандомская колонна в 1833-м, Триумфальная арка – в 1836-м. На арке – барельефы с изображением всех побед Наполеона и имена прославленных полководцев. В 1837-м в Версале появляется Галерея сражений. Тридцать три полотна! Некоторые – кисти Ораса Верне, ярого поклонника Наполеона.
Да что Версаль! Гейне пишет, что в каждой крестьянской хижине есть портрет, точнее, лик императора.
На небывалую высоту имя Наполеона возносят литераторы. Стендаль, Бальзак, Дюма, Гюго, Беранже… В театрах Парижа во времена Луи-Филиппа шло около
Еще музыка Берлиоза, необыкновенно популярные «эпинальские картинки» (деревянные гравюры) и нечто принципиально новое – «наполеоновский туризм». Места памяти! Самый популярный маршрут – «полет Орла». Поход Наполеона к Парижу в 1815-м. Предприимчивый хозяин одной из таверн вывешивает на двери табличку: «Здесь отдыхал Наполеон. Приходите и вы выпить за него». Приходят, выпивают… И Шатобриан, и Гюго. В Гренобле ворота, через которые въехал в город в марте 1815-го император, превращаются в главную городскую достопримечательность. Сейчас, правда, ворот уже нет.
Никогда больше «золотая» легенда не будет сверкать так ярко, а ведь еще не случилось
…Тьер давно уже говорил об этом королю. Маленький человек с очень большими амбициями. Необычный, по-своему выдающийся. Хотя бы потому, что
Но мы не будем заниматься вопросами историографии. Тьер, как его ни критикуй, человек на редкость дальновидный. И, невзирая на все его «зигзаги» в политике, с определенными принципами. Во всяком случае – по отношению к Наполеону.
Наполеон для Тьера – герой Франции номер один. Непоколебимое мнение историка. Тьер-политик – главный среди тех, кто убеждает короля в том, что возрождение культа Наполеона укрепит его собственный авторитет. Сторонников идеи много, но голос Тьера звучит громче всех. Признаем, о собственном рейтинге Тьер тоже не забывал.
Луи-Филипп колеблется… Тьер – нет. А в Палате депутатов уже свыше тридцати петиций в пользу возвращения останков императора!