РазNообразный Наполеон

Нет, не правда ли? Мы говорим естественно, как говорит каждый, когда он воодушевлен интересом или страстью. Так делали и те, кто до меня занимал мировую сцену и тоже играл трагедию на троне. Вот примеры, над которыми стоит подумать, Тальма».

Тальма – думал, император – продолжал давать советы. Есть совершенно потрясающая история, которую рассказывал сам Тальма.

Накануне вечером он играл Нерона в пьесе Britannicus Расина, Наполеон был на представлении. На следующий день Тальма пришел во дворец к императору, на какой-то большой прием. При появлении актера Наполеон сразу забыл о важных гостях, направился к Тальма и завел с ним долгий разговор.

«Я хотел бы видеть в вашей игре борьбу дурной натуры с хорошим воспитанием (Нерона воспитывал знаменитый философ Сенека. – М. К.). Я хотел бы видеть больше спокойствия и меньше жестов… Язык должен быть правдивым и естественным. Напрасно вы думаете, что король или император не может быть просто человеком. Вы ведь в обычной жизни, среди членов семьи совсем не такой же, как на людях.

Когда Нерон наедине со своей матерью, он не такой, как во втором акте. Прочтите Светония. Конечно, люди, занимающие важное положение, возвышенные… подчас говорят с большею силою, но чаще всего речь их естественная.

Смотрите, Тальма. Сейчас мы с вами просто беседуем, а меж тем – работаем для истории. Будущий мой историк скажет, что Наполеон, когда весь двор ждал его появления, был занят беседою со скоморохом и давал ему наставления, как играть роль. Вот что скажут обо мне, если захотят изобразить в истинном виде, а не всегда с бархатною мантией на плечах».

Это Нерон кричал «Какой актер умирает во мне!»? Да ему до Наполеона как до Луны! И показал, и сыграл. Тальма же стал играть по-другому, как сказал поэт Петр Вяземский, «без однообразной величественности».

Кто кого учил? На Святой Елене Наполеон на эту тему пошутит. Скажет что-то вроде «я был способным учеником Тальма». Я же берусь утверждать, что двух великих, императора и актера, действительно связывало нечто вроде дружбы. Большая редкость для Наполеона. Он всегда относился к Тальма с теплотой и, что более важно, с уважением. Император ведь крайне редко признавал таланты других людей, а Тальма аплодировал. Стоя.

Считается, что в последний раз они встретились уже после Ватерлоо. Говорят, что Наполеон был спокоен и сказал своему другу: «Прощайте, Тальма! Теперь уже навсегда. Я больше никогда не буду восхищаться вами в роли великих героев… Вы будете императором еще много-много вечеров. А моя роль уже сыграна…»

Такое вполне могло быть. И точно было вот это. Вскоре после смерти Наполеона Тальма вышел на сцену. Играть одного из римских героев. В тоге, с венцом на голове. Великий актер произносил слова из пьесы, как делал уже много раз. Римлянин? Никто не сомневался в том, кого играет Тальма. А я ведь уже говорил о том, что они были очень похожи…

Глава вторая

«Легенда всегда берет верх над историей»

Слова Сары Бернар. Соглашусь с великой актрисой. Легенда действительно обычно побеждает. И уж Сара Бернар-то знала, о чем говорила, она и сама была легендой.

…Есть пьесы, в которых Наполеон появляется на сцене, а есть те, где он незримо присутствует. Из последних, возможно, самая известная – «Орленок» Эдмона Ростана. Фантастически популярная в свое время, во многом благодаря Саре Бернар.

20 марта 1811 года у императора Наполеона I и императрицы Марии-Луизы родился сын. Наполеон Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт. Король Римский, наследник империи, символом которой был орел. Это солдаты Великой армии первыми стали называть его «Орленком»? Вполне возможно.

А может быть, все пошло от написанного Виктором Гюго в августе 1832 года стихотворения «Наполеон II», посвященного только что скончавшемуся сыну императора. Строго говоря, Наполеоном II он успел побыть чуть больше двух недель, когда после второго отречения отца его признавали императором парижские законодательные органы. Больше не признавал никто.

Разве что враг Гюго, Наполеон III. Он как раз взял себе имя «с учетом обстоятельств». Но в 1832-м Гюго о нем даже не думал. Писал о другом.

«Англия взяла орла, Австрия – орленка».

L’Aiglon, Орленок… Стихотворение не только о нем. Точнее даже – не столько. Гюго размышляет на всегда волновавшую его тему. Цена славы и величия. Судьба двух Наполеонов дает ему такую возможность. Оба оказались в клетке! Наполеон – на ставшей для него тюрьмой Святой Елене, его сын – в «золотой клетке» замка Шенбрунн. А теперь…

«Оба мертвы. Господь, как же ужасна твоя правота!»