К стихотворению Гюго мы еще вернемся. Пока лишь отметим, что Виктор Гюго – кумир Эдмона Ростана. Он прочел «Наполеона II» в юности и – запомнил. Очень хорошо запомнил.
Ростан… Яркий пример того, что художник необязательно должен быть голодным. Ни бедности, ни нужды он не знал. И творчеством мог заниматься в комфортных условиях. А первые относительные неудачи вряд ли повергли бы его в уныние и депрессию. Он мог позволить себе не торопиться.
Да и зачем? Светская жизнь хороша, литературный труд в его случае не очень обременительный. Природа наградила его щедро. Он пишет достаточно хорошо для того, чтобы его заметили, и быстро, чтобы не забывали. Талант в сочетании с легкостью – вещь довольно редкая, но Ростан именно такой.
Успех приходит к нему рано, а в 1897-м еще и слава. Ростану было всего двадцать девять, когда его «Сирано де Бержерак» произвел настоящий фурор. «Сирано» – самая знаменитая пьеса Ростана. По мнению театроведов, и лучшая. Наверное, так и есть. Во всяком случае, самая незабытая. Сегодня. Но в 1900 году взлетел «Орленок».
Идея пришла к Ростану еще в 1898-м, и новую пьесу он писал достаточно долго. Для себя. Почти два года. Почему он выбрал именно этот сюжет? Вспомнил про стихотворение Гюго? Гюго и Мюссе всегда вдохновляли неоромантика Ростана. В Орленке было все: романтика, сентиментальность, трагизм, а главное – он сын Наполеона!
Сын, о котором Наполеон мечтал, ради которого расстался с Жозефиной. Сын, которого Наполеон безумно любил.
Там, в клетке, оставалисьЛишь карта мира и портрет ребенка.Лишь его гений и его сердце.Это пока не Ростан, а Гюго. Но прежде чем перейти к Ростану, я позволю себе процитировать еще одного великого писателя.
«Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! – С свойственной всем итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он со своим величием, вследствие которого его сын играл в бильбоке земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него напротив портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя его самому себе и его чувству великого человека».
Толстой, «Война и мир». Наполеон накануне Бородинского сражения. Если кто не знает, бильбоке – это игра, в которой действительно ловят шарик на палочку. Аллегория, может, и оскорбляющая чувства писателя, но вполне понятная.
Что же касается всего остального… Как же сильно Толстой ненавидел Наполеона! Он даже считал его любовь к сыну показной и фальшивой. Я вполне намеренно привел этот отрывок. Иногда историю побеждают не только легенды, но и эмоции, чувства. Наверное, писатель вправе так делать.
Ведь Ростан тоже до предела насытил своего «Орленка» именно чувствами! История сына Наполеона позволяла это сделать. Его не только разлучили с отцом, но и лишили родины. Из него пытались сделать австрийца! Римский король стал герцогом Рейхштадским, и люди из его окружения называли его Францем. Францу запрещали даже вспоминать об отце.
Создал ли Ростан легенду? Разумеется. Но в его легенде так много пронзительной правды, что любой вымысел не спрячет ее. Совсем неслучайно Ростан предпослал своей пьесе слова Гейне: «Нельзя себе вообразить впечатления, произведенного смертью молодого Наполеона. Я видел, как плакали даже юные республиканцы».
«Орленка» называют слишком слезливым? Что ж, есть такое. Пройдут годы, и критики найдут в пьесе много недостатков. «Вторичность», «смесь трагедии с опереттой», «запоздалый бонапартизм»… Слов не жалеют. Прекрасно объясняют, почему «Сирано де Бержерак» до сих пор в репертуарах многих театров, а «Орленок» – нет. Феноменальный успех? Быстро пришел, быстро ушел…
Нельзя не признать, что пьеса Ростана была очень ко времени.
«…Поздней осенью 1900 года по одной из аллей Люксембургского сада мимо холодных статуй и уже потерявших листву деревьев проходил высокий, немного сутулый, седеющий мужчина, весь в черном. Преподаватель философии коллежа иезуитов на улице Вожирар Анри де Голль время от времени бросал то суровый, то мягкий взгляд на шагавшего рядом с ним сына Шарля, которому в этот день исполнилось десять лет. Они возвращались из театра Сары Бернар. Мальчик дождался, наконец, обещанного подарка, в руке он держал программу „Орленка“, спектакля Эдмона Ростана».
Это отрывок из книги советского историка Н. Н. Молчанова о Шарле де Голле. Редкий случай. Советские ученые, как правило, не очень старались придумать ход. Молчанов озаботился, у него получилось. Шарль де Голль, последний национальный герой Франции. В ХХ веке он опередит по популярности самого Наполеона. В 1900-м он десятилетний мальчик, который в качестве подарка на день рождения хочет увидеть Сару Бернар в пьесе «Орленок».
Время! Тридцать лет назад Франция потерпела сокрушительное поражение в войне с Пруссией. Французы не забыли. Бремя побежденных нести тяжело… Нация обладает повышенной чувствительностью, патриотические чувства зашкаливают.
Поражение давнее, и многие уже давно мечтают о реванше. Почему нет? Франция ведь поднялась и окрепла. Всемирная выставка 1900 года это показала. А «дело Дрейфуса» показало, что французское общество – как котел, в котором все кипит и бурлит. И в этом «вареве» патриотизм и тоска по героическому прошлому среди главных ингредиентов. Ростан идеально попал в настроение.