Беседа в таком духе продолжалась почти час, в течение которого мы показывали Уоллесу пятнадцать разных журналов. Он становился все оживленнее: показывал фото, которые нравились ему больше всего. Ресслер поднял журнал с обложкой, изображавшей связанную по рукам и ногам женщину.
— Это похоже на твои фантазии?
Ответ последовал незамедлительно.
— Это же контроль, — сказал Уоллес. — Мне нравится принуждение в отношениях. У меня были и подружки, и шлюхи, но только принуждение дает мне власть, какую я хочу.
Затем Уоллес признался, что эти журналы вернули его в подростковый возраст. Он отчетливо помнил, как раскладывал их по полу своей детской комнаты и наслаждался своей коллекцией порнографии. Иногда он мастурбировал, а иногда просто стоял над ними в обнаженном виде, испытывая сексуальное возбуждение. Тут Ресслер убрал журналы обратно в портфель. Руки Уоллеса спрятались под стол, и он слегка поменял позу, сознавшись, что эти картинки его очень возбудили.
Я черканула в блокнот свое наблюдение: «Бондаж — его вид порнографии».
Разумеется, эти журналы были всего лишь вводным тестом. Аналогичным образом реагировали и другие преступники. Например, ВТК — Деннис Рейдер — говорил следователям, что у него «стояк», когда ему показывали его собственные рисунки и фото трупов его жертв. Что же касается Уоллеса, то нам было важно проследить его реакции, чтобы установить исходный уровень.
Мы старались понять, есть ли что-то, что выделяет его на фоне ему подобных. Влияние откровенных детективных журналов на развитие сексуальных маньяков было хорошо известным фактом. Таким образом, по крайней мере пока, Уоллес выглядел вполне заурядным серийным убийцей. Нам нужно было узнать побольше о его фантазиях об изнасиловании и убийстве: когда они начались, как развивались и в связи с чем переросли в садистские.
Далее мы попросили Уоллеса рассказать о его прошлом и описать каждое из совершенных им убийств. Он уже неоднократно делал это во время следствия, но нас интересовало нечто более важное — как он относится к самому себе. Но для проникновения в сокровенные глубины души Уоллеса нужно было заручиться его доверием. Журналы были одним из способов подтвердить искренность наших намерений. Мы хотели, чтобы у него создалось впечатление контроля над ситуацией.
Контроль — ключевой элемент любых действий серийных убийц. Это один из признаков их в высшей степени шаблонного образа мыслей. Он составляет основу их фантазий и взаимодействий с жертвами. Именно поэтому мы попросили Уоллеса рассказать о его прошлом, хотя и знали о нем очень многое. Мы хотели проверить, не будет ли он приукрашивать или искажать хорошо известные нам факты. Уличать его во лжи мы не собирались, но такая проверка была полезна для понимания его способности манипулировать менее известными подробностями его дела.
Наше понимание механизмов контроля отразилось и на том, как мы построили эту беседу. На ранних этапах собеседований с осужденными серийными убийцами мы убедились в эффективности подхода, при котором большую часть вопросов относительно конкретного предмета или события задает один из интервьюеров. Таким образом, в случаях, когда преступник раздражался, другой интервьюер быстро перехватывал инициативу и менял тему, чтобы уйти от негативных ассоциаций в связи с предыдущими вопросами.
Начинать выпало мне. Я понимала, что со мной Уоллес будет менее подозрительным и сдержанным. Тем не менее он будет следить за моими реакциями и стараться понять, что я собой представляю. Со мной этот процесс прощупывания рамок пойдет быстрее.
В понимании преступников я всего лишь женщина, а женщина по определению не может представлять опасность. Так устроено мышление сексуальных маньяков. Это элемент их обычного высокомерия, который я научилась использовать в собственных интересах.
Для начала я попросила Уоллеса рассказать про свое детство. Он заговорил скучным тоном человека, которому совершенно неинтересно в очередной раз пересказывать давно известную историю. Он поведал, что рос в доме без водопровода и электричества. Воду брали из колодца, а вместо туалета были ночные горшки, опорожнение которых входило в его домашние обязанности. Уоллес любил свою прабабушку, но та не ладила с его матерью. Они регулярно ссорились, обычно поздним вечером, когда мать возвращалась с работы на швейной фабрике. Уоллес охарактеризовал ее как очень требовательную, вспыльчивую и скорую на расправу. Она била его с того момента, как он только начал ходить, как правило, за самые обычные детские провинности. Вдобавок она часто кричала на сына и говорила ему, что лучше бы он не появлялся на свет. Такое воспитание вселило в Уоллеса глубоко укорененный страх, который оставался с ним, даже когда он вырос в двухметрового детину.
— Я до смерти боялся. Боялся, что она возьмет да и убьет меня.
— Но зачем ей было убивать тебя?
— Она била меня просто зверски. А однажды накинулась на меня с кухонным ножом. Я увернулся, и она кусок стены оттяпала. Моя мать не была эмоциональным, любящим человеком. Фактически никакой любви не выказывала.
— Расскажи про свою сестру.
Его тон заметно смягчился, когда он заговорил об Ивонн. Это было совсем не похоже на подчеркнутое безразличие, с которым он рассказывал о матери.
— Я всегда очень любил сестру и многое взял от нее. В детстве она присматривала за мной и старалась помогать как могла.
ebooksa